Угол для дерзкого принца

– На чем настойка? – ровно осведомилась целительница. – Сон слишком глубокий и запах странный.

– На спирту, – сообщила уже добравшаяся до меня Альми. – Травы свежие, отвар долго не стоит. Но ему ведь все равно, королевский амулет сразу нейтрализует спирт.

– То есть, – немедля сообразил Стай, – ты его попросту напоила, забыв о том, что медальон он отдал в ловушке Гинни?

– Я его не поила, – отказалась Альми, поглядывая на необычайно кроткого Ренда. – Он сам. Сказал, что три капли ему сейчас – как лошади вишенка. Вылил в бокал полный фиал и выпил одним глотком. Конечно, я могла бы отобрать, но не стала. Он ведь после паучьей западни даже не поспал толком. Не успел вернуться во дворец, как они набросились, словно стая воронья. А про амулет я не подумала, меня заботило одно: где его спать положить. Травы в зелье все сильные, успокаивающие и сонные.

– Большой фиал? – деловито уточнила Калиана.

– Ровно шкалик, но он был немного не полон.

– Тогда удивительно, как Райвенд дошел, – понимающе усмехнулась целительница.

– Нужно было двери запереть, – мягко попенял жене Стай, и она вдруг рассмеялась в ответ:

– Неужели ты сомневаешься? Я пыталась. Но принц гордо заявил, что его ждет Элни. А на мой намек про ее маленький дом, где уже живет подруга, только усмехнулся, как он умеет, снисходительно, по-королевски. Изрек, что ему хватит и угла, и ушел.

Все дружно глянули на свернувшегося в уголке Ренда и смолчали, но по губам Альми и Калианы скользнули затаенные улыбки.

– Элгиния! – окликнули сверху, и я мгновенно узнала по голосу короля.

– Я здесь, ваше величество!

– Мне нужно узнать… – Он остановился на лестнице, как недавно Альмисса, и обвел нас настороженным взором.

И тотчас обнаружил брата. Альгерт ринулся к нему, как коршун на добычу, упал рядом на колени и сунул пальцы его высочеству за воротник. А нащупав бьющуюся жилку, стремительно оглянулся на Калиану:

– Жив?!

– Да, – спокойно кивнула она. – И будет жить еще лет двести, если не станет заниматься самолечением.

– Да сколько же можно?! – раздался сверху страдальческий голос бабушки. – Ласточка моя, у тебя тут не дом, а прямо придорожный трактир!

– Манефа? – изумился мой наставник, но старушка неожиданно смерила его гордым взором истинной герцогини.

– Леди Манефия Лисвелл, лорд Гесорт. Не сочтите за труд, ваша милость, отправьте нас с внучкой домой, в замок Горензо. В моем возрасте очень вредно не спать по ночам – цвет лица портится.

– Всегда к вашим услугам, – так же церемонно склонил голову Стай, подошел к окну и широко его распахнул.

– Одну минуту, – вскочила я с места, понимая, как он намерен поступить. – Сначала я уложу Ренда в свободной спальне, для друзей у меня всегда найдется нормальная кровать.

Не обращая ни на кого внимания, кастовала малый щит; как огромной ложкой подцепила им командира и перенесла в последнюю свободную спальню. Прихватила на обратном пути в своей комнате шкатулку с амулетами и уверенно взяла бабушку под руку.

– Мы готовы.

– Спокойной ночи, – учтиво кивнул король, и солнечный день сменился ночной мглой.

Портальной башней в замке пользовались очень редко, у всех были именные амулеты цитадели и потому фонарей на ней никто не зажигал.

Глава третья

Манефа упорно молчала, когда я воздушной петлей снимала чехол со светильника и отпирала ведущие внутрь двери; не проронила ни слова, пока мы спускались вниз и шли по пустынным галереям.

Но мне и не нужны были ее объяснения, в правоте бабушкиных действий я всегда уверена, как в поступках своих родителей. И если она так решительно увела меня с Харгедора, не постеснявшись ни короля, ни моего наставника, значит, у нее имелась на то очень важная причина.

– У тебя сколько служанок? – вдруг сварливо спросила Манефа, и я едва не оступилась.

– Там?

– Здесь.

– Семь… или восемь – с кухаркой. Нет, девять, еще же новая домоправительница!

– И все спят как цуцики, когда хозяйка вернулась холодная и голодная.

– Бабушка, если ты хочешь чаю или камин, я все могу сделать. Идем на кухню или подождешь в гостиной?

– Идем на кухню, сама чай заварю, – ворчливо буркнула она. – Посмотрим заодно, что у них в буфетной творится.

Прикинув расстояние до кухни и сочтя, что один раз могу побыть и мотовкой, создала сферу и через пару секунд уже мчала старушку по пустынным галереям, залам и лестницам.

– Не накажут? – коротко осведомилась она, бесстрашно глядя на мелькавшие мимо двери, портреты и колонны.

– Думаю, не захотят. У меня есть веская причина – старенькая бабушка, – отшутилась я.

– Ну и правильно. Я подтвержу. А то никакой выгоды от этой магии, одни беды. – Настроение Манефы явно испортилось, и даже мой отец не взялся бы угадать отчего.

А я тем более молчала, точно зная – сердится она не на меня. На нас бабушка никогда не ругалась. Могла огорчаться, могла смотреть укоризненно и в самом худшем случае начинала обращаться с сухой вежливостью.

На кухне было чисто и пахло ванилью, и я сразу поняла, как права была бабушка. После появления Ренда я столько перетерпела, что только чашка чая и кусок чего-нибудь сдобного могли вернуть мне покой и ясность мыслей.