Угол падения

Серебрякова попыталась выдавить из себя какую-то любезность и чуть подвинулась. Поскольку Калачевы уехали, а все начальство мужского пола отправилось в морг, застольем заправлял молоденький Коля. Остальные мужчины вели себя вяло, стесняясь воспользоваться поводом напиться и снять напряжение. Юный Коля решительно управлялся с бутылками и стаканами, игнорируя неубедительные отговорки народа. При этом он бубнил себе под нос; «Ломаются все, подумаешь, чего ломаются?»

– Можно, я за вами поухаживаю, Ирина Сергеевна? – спросил Алексей Серебрякову. – Вы выпить хотите? За помин души?

– Хочу, – неожиданно ответила женщина.

– Что налить? Вина?

– Водки. Соком только разбавьте.

– Не знал, что вы употребляете столь крепкие напитки.

Она ничего не сказала, молча взяла стакан. Леонидов сделал себе такую же смесь, налил немного десертного вина жене. За столом возникла пауза. Пить без вступительного слова было неловко, высказаться по поводу причины застолья присутствующие не решались. Леонидов решился.

– Я как самый виноватый. Чокаться все равно не положено, так что поднимем стаканы молча. Для надгробного слова время еще не пришло, да и прав у меня таких нет, чтобы эти речи произносить. Сейчас мы выпьем за то, чтобы не чувствовать себя виноватыми. Возражения есть?

Все молчали, шаря глазами по стенам, разглядывали друг друга. Алексей решительно влил в себя содержимое стакана и сел. Серебрякова тоже выпила до дна. Ее примеру последовали остальные. Леонидов снова перехватил инициативу:

– Тостов больше говорить не будем. Наливайте, пейте, хватит друг другу в глаза заглядывать, – и решительно потянулся к бутылке с водкой.

– Ирина Сергеевна?..

– Да, налейте еще.

За столом зазвякало и забулькало. Процесс вяло, но пошел, раздались нерешительные голоса, шорох, звон тарелок. Серебрякова, непривычная к выпивке, сразу захмелела.

– Вы бутерброд съешьте, Ирина Сергеевна, – посоветовал Леонидов. – А то худо станет.

– Худо мне с утра было. А сейчас уже наплевать. – Серебрякова откинулась на грязную спинку дивана.

– Вы же не засвидетельствовали самоубийство управляющего.

– Зато я его достоверность оплатила.

– Взятка? – Леонидов придвинулся к ней вплотную.

– А что, вы никогда денег не берете?

– Может, повода не было? Я сам теперь не знаю, что я могу сделать, а что не могу. Значит, Семеркину отвалили?

– Семеркину, эксперту. Какая разница?

– А если я расскажу?

– Вы что, в детском садике? А я думала, Алексей, вы уже успокоились.

– И кого вы покрываете?

– Себя. Собственный покой и благополучие. От меня слишком многим что-то надо, я для себя не живу. Вы представляете, что значит искать новых людей, доверять им, сомневаться, приживутся ли они на фирме, не сбегут ли, не заложат? Я не в том состоянии, чтобы все начинать сначала. Я вообще не тот человек, который может возглавить дело и взять на себя полную ответственность. Одна надежда, что сын подрастет, и я должна для него что-то сохранить. Не деньги, нет, людей, на которых можно опереться. Кто будет его учить? Институт, колледж, университеты за границей? Все это теория. Можно знать, как надо, и таких дров наломать!

– Что же, значит, себя оберегаете? Разумно. Сначала я должен был позаботиться о том, чтобы ничего не случилось, устрашить, так сказать. Потом, когда кто-то сорвался с цепи, вы все-таки начали его прикрывать. Организатора уже знаете или наугад действуете?

– Леша, я пьяная, но молчать могу.

– Ясно. Еще опасаетесь, что я из-под контроля выйду?

– Вы лицо материально не заинтересованное.

– Остальные, значит, вашими деньгами повязаны? Люди гибнут за металл. Не ново, но в наше время весьма актуально.

– Алексей, я думала, женитьба повлияла на вас в лучшую сторону. Послушайте одинокую несчастную женщину, родите еще одного ребенка. Успокойтесь.

– У вас же все есть, что же вам мешает быть счастливой?

– Пустота. Я пойду прилягу, что-то мне и впрямь нехорошо. Не надо пить, если не умеешь.

– Вам помочь?

– Думаете, до кровати не дойду?

– Все-таки большинство присутствующих – ваши подчиненные. Надо сохранить лицо. – Он встал, поддержал Серебрякову под локоть и сделал вид, что увлечен беседой и продолжит разговор со своей спутницей в другом месте. Они протиснулись вдоль стола, и Алексей помог расслабившейся даме дойти до ее люкса. В номере он бережно опустил Ирину Сергеевну на кровать.

– Алексей, вы с нами завтра едете?

– Да, конечно. А на похороны можно?

– Зачем?

– Так. У меня так много впечатлений, что создалось ощущение, будто мы с покойным Павлом Сергеевичем были хорошо знакомы.

– Если душа просит, можем вместе поехать.

– Спасибо. Отдыхайте.

Леонидов неслышно прикрыл дверь, пошел обратно к столу. Там не веселились, конечно, но разговаривали весьма оживленно. Бутылки стремительно пустели. Саша уже вовсю ворковала с Анечкой, удерживая одной рукой Сережку и пытаясь впихнуть ему бутерброд. «Вот тоже спелись», – вздохнул Леонидов, не понимая до конца, нравится ему это или нет. До сих пор он был главным посвященным во все секреты жены и немного ее ревновал.