Угол падения

Высокий, худой Беликов с внешностью типичного очкарика-отличника подслеповато щурил глаза за толстыми цилиндрическими линзами. Лицо у него было тонкое, скорее мальчишечье, чем мужское, руки же размером и строением пальцев больше походили на женские.

– Не знаю я ничего. Врываетесь, поднимаете с постели, везете черт знает куда… Не совершал я ничего криминального, кроме неуплаты налогов, разумеется, но за это же в уголовку не таскают? В доме все перевернули. Зачем? – Валентин явно нервничал, но это была скорее нервозность человека, впервые попавшего в такую обстановку, вырванного из привычной среды и испытывающего от этого вполне понятный дискомфорт.

– Позавчера вечером на сорок первом километре Волоколамского шоссе нашли задушенную девушку, Мильто Лилию Аркадьевну. В последнее время, по словам родственников и друзей, она проживала у вас в квартире.

– Лилю? Убили? Не может быть! Как странно. А я, дурак, еще вчера подумал, что она сбежала, и, знаете, даже вздохнул с облегчением. Убили. Странно…

– «Странно» – это все, что вы можете сказать о девушке, на которой собирались жениться?

– Кто? Я?! Глупость какая. Сумасшедший только мог хотеть на ней жениться, да и тот сбежал бы прямо из-под венца. У нас не было друг перед другом никаких обязательств, совершенно никаких. Я Лилю не выгонял, она сама, кажется, задерживаться не собиралась. Конечно, мне ее жалко, я немного не так выразился. Просто не сталкивался никогда с этим, ну, когда убивают. Знаете, это как в кино, кажется, что в настоящей жизни не случается. А тут такая совершенно безобидная девушка, и вдруг – задушена. Странно. Зачем мне ее убивать? – Он заметно и вполне искренне расстроился.

– Где вы были позавчера вечером в районе одиннадцати часов?

– Дома, конечно. Сидел за компьютером, как обычно.

– Вы стрелять умеете?

– Да у меня минус девять! Я еще со школы пожизненно освобожден от стрельбы. Я даже в саму мишень попасть не могу. И при чем здесь стрельба?

– Где вы были вечером двадцать девятого августа после девяти часов вечера?

– Дома я был, где же еще. Я все вечера сижу дома, мне все равно, какое вы называете число и день недели.

– Кто может подтвердить, что позавчерашний вечер и вечер двадцать девятого августа вы провели дома?

– Ну, тот, в августе, Лиля, кажется, была со мной.

– Прекрасный свидетель. Вы хоть понимаете, что говорите? Соседи вас видели?

– Какие соседи? Я не знаю никаких соседей. С чего мне заявлять им о том, что я дома? Они сами по себе, а я сам по себе.

– Вам известно, кто такой Александр Сергеевич Серебряков?

– Из Александров Сергеевичей я знаю только Пушкина, да и то смутно и не в лицо.

– Очень остроумно. В вашем положении лучше обойтись без замечаний подобного рода. Сколько вы были знакомы с Лилей?

– Не считал. Две недели точно.

– И ни разу за две недели не слышали о Серебрякове?

– Кажется, слышал. Да она говорила о нем, но я внимания на ее словах не заострял.

– Вы знаете, что его убили?

– Когда, тоже позавчера?

– Вы смотрите телевизор?

– Нет, не смотрю. Для меня там нет ничего интересного.

– Так кто все-таки может подтвердить, что седьмого сентября вы были дома?

– Понятия не имею.

– У вас есть машина?

– Да, есть. Старый «жигуль», «копейка», стоит около дома. А-что?

– Когда вы в последний раз пользовались машиной?

– Когда отвозил часть сделанной работы на «Павелецкую».

– У вас есть оружие?

– Какое оружие?

– Вы хорошо стреляете?

– Да вы спрашивали меня уже. Вы можете себе представить, что такое минус девять? Это все равно что бродить в густом тумане, даже очки полной коррекции не дают, ведь у меня ко всему прочему еще и миопический астигматизм на оба глаза. Можете посмотреть мою медицинскую карту.

– Как же вы водите машину?

– Как все. Я купил права. Это преступление? Можете пересажать половину всех автомобилистов.

– Ими ГАИ пускай занимается. Значит, за компьютером вы целыми днями сидеть можете, машину водить тоже можете, а стрелять нет. Не логично получается.

– Как раз логично. Я экономлю зрение ради того, что мне действительно необходимо. А стрелять мне незачем.

– Вы убили Лилию Мильто?

– Да не убивал я ее. Зачем мне убивать? У меня с психикой все в порядке, я не маньяк какой-нибудь. С чего мне убивать девушку, которая и так мне ни в чем не отказывала?

– Я могу подсказать вам, Валентин Дмитриевич, что это был за мотив…

В кабинет вошел Матвеев. Покосился на Беликова:

– Валентин Дмитриевич, выйдите на время в коридор, покурите, отдохните.

– Спасибо. – Беликов вытер намокший лоб, с облегчением исчез за дверью.

Матвеев присел возле стола: –Ну, что, Леша?

– Да, бред какой-то. Целый час по кругу одно и то же. С одной стороны, у него зрение такое, что в слона не попадет с расстояния в один метр, не то что в человека. С другой стороны, машину-то он водит.