Торговля, барыжничество, товарно-денежные отношения становятся частью культуры, причём немалой, подумайте, сколько времени мы проводим в процессе покупки-продажи, а сколько — за чтением или разговорами. А в процессе чтения сколько времени мы читаем или разговариваем в стиле «а вот там такая акция» или «купил нормальную бэушную хрень»? Торговля в культуре есть, в вот культуры торговли как не было, так и нет, по крайней мере в массе своей. Я всю свою сознательную жизнь в меру своих сил борюсь за культуру торговли, но нет, всё тщетно, за редким исключением всё же огромная часть барыг (о’кей, бизнесменов, «стартаперов» и «инноваторов менеджмента») ведёт себя сильно «по-советски», даже те, кто того «совка» и в глаза не видел. Но я думаю, что со временем будет лучше, я верю в людей.
Доровороспособность, договороспособность и ещё раз договороспособность. В этом будущее, а не в «у нас тут своя атмосфера», «нестандартная задача? нет, не будем» и «даже пробовать не станем». Такова реальность, время узких специализаций уходит в том смысле, что любому, абсолютно любому специалисту нужно обязательно себя уметь продавать, а не только быть угрюмым сумрачным гением в своей профессии. Коммуникация стала неотъемлемой частью любой профессии. В некоторых профессиях коммуникация вообще составляет всю работу, что вполне логично, так как в среднем длительность процесса общения людей в процентном соотношении к длительности их жизни сильно возрос. Пресловутые «стартаперы» тому яркое подтверждение.
Кстати, в последние годы возросло количество людей, которые работают за границей, обеспечивая свои семьи и (или) близких «здесь». Количество таких людей растёт, мир стал «прозрачнее», передвижения стали проще. Обычно эти люди куда «импортнее» «наших», они видели мир, они знаю, как «там», как работает «правильный» бизнес, не в такой степени «барыжный», как «наш». Это их выбор — работать там, ведь и правда «здесь» малому бизнесу всё хуже, он вынужден не жить, а выживать, видимо это закономерный процесс, так уж устроены постсоветские страны.
Есть и вторая часть предпринимателей, которые по разным причинам не могут «выехать», отягощённые обстоятельствами, родственниками или просто отсутствием ресурса или желания уехать. Не то, чтобы они не хотели «уехать», так или иначе любой постсоветский человек хочет отсюда уехать, в меньшей или большей степени мечтая о собственном домике в Швейцарии, обеспеченной старости или активном отдыхе на море как стиле жизни. Помните старый советский анекдот?
Это до чего же тонко надо было чувствовать тоску по неизбывному, поселившемуся в голове советсткого человека ухоженному домику, чистым и ровным дорогам и хорошей еде…
А ведь с тех пор в головах мало что поменялось — да, еды стало навалом, но она плохая, шмоток стало навалом, но они некачественные, машин стало навалом, они разной степени паршивости за те деньги, которые на них есть у нашего барыги. А инфраструктуры как не было так и нет — дороги всё те же, канализация всё та же, отопление, освещение, лифтовое хозяйство, метро, сельское хозяйство, электричество — это всё наследие СССР, которое попало в распоряжение новых хозяев, уже коммерческих, а не «плановых». Они пошли тем же путём — всё как было, так пусть и будет, оно же работает. Подварим, подпилим, подопрём и ладно. Делать канализацию политически невыгодно — этого не видно, она закопана в землю, а посадить деревья — видно (и бог с ним, что они в отсутствие элементарного полива всё равно высохнут, ведь полив — это уже инфраструктура).
Помните, что ресурсораспределение в постсоветских странах всё то же, что и было, но в более жёсткой конкуренции ресурсораспределителям стало сложнее. Если сразу после распада СССР существовал некий такой «социальный договор» в стиле «мы тут наверху распределяем, но и вам подышать даём», то в последние годы предпринимательство начало походить на издевательство предпринимателя над самим собой и на самоистязание. Ресурсы «сверху» распределяются всё жёстче, пиар, пропаганда и «нужные» люди обходятся ресурсодержателям всё дороже, а малый бизнес как никому не был нужен, так теперь уже совсем бы его бы как-то изжить, что и делается.