Уголек

— Да разве это жизнь? И изменить я ее едва ли могу, — заметила та. — Так что я готова сбежать.

Сьенфуэгос взглянул на нее и пришел к твердому убеждению, что Уголек говорит правду. Он почесал бороду и в конце концов заявил:

— В таком случае давай найдем способ сойти на берег.

— Скорее нам удастся вытряхнуть черепаху из панциря, — заметила негритянка. — Корабль — его крепость, а море — союзник. Ты посмотри на команду! Все худеют, а он жиреет! Все тоскуют, впадая в отчаяние, а он доволен и счастлив; все выглядят полумертвыми, а он — живее всех живых. А потому он заинтересован в том, чтобы так оно оставалось и впредь, и ни за что не допустит перемен.

— Но я вовсе не собираюсь провести всю жизнь на борту этого водоплавающего свинарника, питаясь червивыми галетами и рискуя в любую минуту оказаться на виселице.

— Ты думаешь, остальным этого хочется? Даже офицеры не раз просили меня придушить этого урода, когда он, пьяный и беспомощный, сунет голову мне между ног. Вот только я точно знаю, что, как только это сделаю, они тут же порвут меня на части. Все его ненавидят, но ни у кого не поднимется рука, чтобы его убить.

— Ну так я это сделаю! — пообещал канарец. — С твоей помощью или без, но я откручу ему башку.

Три дня спустя «Сан-Бенто» вдруг сильно просел, затем начал слегка крениться, пока, наконец, его нос не опустился заметно ниже обычного, в результате чего ось румпеля перекосилась, и управлять кораблем стало чрезвычайно трудно даже при спокойном море и попутном ветре.

Капитан Эв немедленно приказал помощнику спуститься в трюм и осмотреть корпус, и тот вскоре вернулся с плохими новостями. Оказалось, что по левому борту корабль дал течь, в трюм просочилась вода, и поскольку корабль бы разделен на несколько отсеков, затопленная часть привела к нарушению равновесия.

— Так в чем дело? — рявкнул омерзительный толстяк. — Немедленно откачать воду и устранить неполадки!

Однако ближе к вечеру пришел плотник и сообщил, что проблема намного серьезнее, чем казалось на первый взгляд, поскольку корабль дал течь не в одном, а сразу в нескольких местах, и теперь вода в любую минуту может хлынуть в трюм, а доски обшивки левого борта ниже ватерлинии оказались какими-то рыхлыми и словно изъеденными червями.

— Быть того не может! — выпалил капитан Ботейро, даже перестав на миг чесать свое раздутое яйцо, «Сан-Бенто» построен из лучшего мантейгашского дуба, и не бывало ни единого случая, чтобы этот дуб тронула гниль.

— Может быть, вы и правы, капитан, — согласился перепуганный бедолага. — Вот только он сгнил.

— Это все шашень, — определил Сьенфуэгос, когда новость распространилась среди команды со скоростью лесного пожара. — Если ничего не предпринять, то скоро корабль станет похож на изъеденный мышами кусок сыра.

— Шашень? — недоверчиво повторил обескураженный боцман. — Это еще что за черт?

— Мелкая тварь, которая кишмя кишит в этих водах; своего рода морской короед. Вгрызается в корпус корабля и буравит, буравит, пока не превратит в решето. Старый Стружка, плотник с «Галантной Марии», всегда умел это вовремя обнаружить.

Услышав подобные новости, «морская корова» встревожилась, а когда ночью обнаружились новые дыры с других частях корпуса, капитан вызвал канарца и без всяких предисловий спросил:

— И что за хрень этот шашень? Откуда ты всё это выдумал?

— Это вовсе не выдумки, сеньор, — бесстрашно ответил канарец. — Это очень серьезно. Вы мне, возможно, не поверите, если я скажу, что в этих краях есть ящерицы длиной более трех метров, которые питаются людьми, и крошечные пауки, убивающие одним укусом, и невидимые глазу блохи, что заползают под ногти и за считанные часы превращают ногу в кусок гниющего мяса. Точно так же вы можете мне не верить, если я вам скажу, что чертов шашень способен за три недели превратить корабль в труху.

— Ящерицы, поедающие людей? — изумился португалец.

— Клянусь! — кивнул Сьенфуэгос. — Однажды с полсотни этих тварей всю ночь продержали меня на дереве. Представьте, шел я себе спокойно вброд через озеро, и вдруг...

Рассказ о путешествии по сельве, встрече с кайманами и о том, как его спас дружелюбный туземец и научил выживать во враждебных джунглях, оказался таким искренним и завораживающим, что толстяк не мог не признать, что подобное не выдумаешь, да еще с такими подробностями.

— Вот черт! — проворчал он под конец. — Никогда бы не подумал, что этот мир так отличается от нашего. А впрочем, когда я плавал к берегам Африки, то тоже слышал о подобных огромных ящерицах, но всегда считал, что это глупые негритянские выдумки.

— Но это правда, сеньор, — ответил канарец. — Как правда и то, что мы можем потерять корабль, если не примем мер.

— А какие средства использовал Стружка против этого шашня?

— Мазал корпус рыбьим клеем, вот только не уверен, что это поможет...

Грузный капитан Эв снова снял берет и принялся давить вшей; казалось, он напрочь забыл про канарца, который по-прежнему выжидал, делая вид, будто его совершенно не касается решение капитана относительно судьбы корабля.