Уголек белтайнского костра (СИ)

========== Часть первая ==========

Круглобокое оранжево-красное солнце уже закатилось за высокие холмы, отбрасывая в темнеющее небо последние закатные лучи. Поздняя весна все же пришла в Шотландию, покрыв долины, равнины и склоны холмов свежей зеленой травой, на которую выпустят стада овец и коров – главное достояние местных деревень и фермерств.

Совсем скоро, как только нельзя будет различить цвет овечьих шерстинок, в деревнях вспыхнут огоньки факелов, которые потянутся к вершинам священных холмов, где всю ночь будут гореть костры Белтайна – главного весеннего праздника. Люди постарше станут проводить ритуалы, а молодежь и дети – петь и прыгать через костры, прославляя рождение нового хлебородного сезона.

Магглы давно превратили этот священный день в обычный праздник с интересными, но не всегда понятными ритуалами. Виной тому, конечно же, почти силком насажденное христианство, которое погубило все истинное, исконно британское.

Маги, которых в Шотландии и Ирландии было значительно больше, чем в Англии и Уэльсе, во многом сумели сохранить прежние верования, равнодушно встретив приход нового. Нельзя сказать, что никто из них не начал отмечать Рождество и Пасху, но это были больше выходцы из полукровок или магглорожденных. Чистокровные же волшебники, особенно те семьи, что жили в небольших поселениях столетиями, старательно оберегали древние традиции и свою веру в магические силы. Да им и верить не нужно было – они жили магией, поклонялись ей, ею же управляли. И священные праздники Колеса Года, в которое входили и Самайн, и Йоль, и Белтайн, отмечались строго по правилам.

Вот и сейчас на вершине высокого холма танцевало пламя высоких костров, которое будет гореть до утра, а потом угли и золу развеют на поля и пашни. Будет погашен каждый, даже самый крохотный уголек, чтобы духи, пришедшие в этот день к продолжателям рода, вернулись обратно в мир мертвых.

Седая старуха-волшебница подслеповато щурилась на гаснущий костер. Их, как самых почтенных жителей деревни, оставили для самого важного дела – встретить рассвет, сея по ветру символы отгремевшего праздника. Уже зажглась вдалеке полоска горизонта, но до восхода дневного светила еще было время.

Волшебница подняла взгляд в светлеющее небо, шепча слова древнего ритуала, привлекающего разлетевшихся духов к костру. Призрачные силуэты, которые видели даже не все волшебники, закружили вокруг холма, прощаясь с явью еще на год. Не все умершие приходили в эту ночь, и не каждый посещал землю хотя бы два года подряд. У них там, в мире духов, были свои дела, столь же важные, как и у живых.

Белый, как лунь, волшебник поднялся со своего места и взялся за небольшую лопатку, которой разгребали костры, чтобы быстрее прогорало. Отсчет начался.

Свет от огня медленно сменялся рассветными лучами, которые короной вырастали из-за горизонта. Старуха тоже взялась за лопатку, вороша самые упрямые угольки. Большинство духов уже ушли из этого мира, но один силуэт летал вокруг, нашептывая что-то. Женщина замерла, рассматривая призрачного мужчину. В момент своей смерти он был еще молод, но гибель его была мучительной, что отразилось на отпечатке души черными и темно-красными всполохами.

…Дай шанс… Нужно… Прошу… Мой долг… Не будет покоя мне… Один год… Прошу… Мальчик… Спасти мальчика…

Старуха опустила лопату, прислушиваясь к шепоту. Скорее всего, этому духу действительно нужно задержаться на земле, иначе бы он не сумел достучаться до того, кто видит его, но не слышит.

Волшебница оглянулась по сторонам и ловко откатила один уголек в сторону. Повинуясь волшебной палочке, частичка белтайнского костра окуталась прозрачной сферой стазиса.

- У тебя есть время, пока горит этот уголек, - прошептала старуха. – Если я буду жива к следующему Белтайну, помогу снова. Иди, спасай своего мальчика. Но помни – духи не имеют права вмешиваться в жизни смертных напрямую.

…Знаю… Помню… Спасибо…

Волшебница проводила взглядом улетающую прочь тень, которая стала немного плотнее, превратившись в призрака. Потом она перевела взгляд на восток, туда, где на берегу огромного озера стоял величественный замок. Хогвартс.

***

Люциус лежал на узкой койке и подумывал, не поплевать ли ему в потолок. Он почти с ностальгией вспоминал свое прошлое пребывание в Азкабане. Тогда хоть что-то происходило: то дементоры приплывут, то стражники явятся поглумиться, то Темный Лорд напомнит о себе болью в метке. А сейчас… Скукота.

За несколько месяцев не произошло ровным счетом НИЧЕГО. После суда, весьма лояльного, кстати, к Люциусу пришли только один единственный раз. Поттер почему-то явился с проверкой, но ничего не спросил, только молча постоял возле решетки, глядя с обидной жалостью.

Поттер… Узникам пресса не разрешалась, но из редких подслушанных разговоров Люциус узнал, что Избранный вернулся доучиваться в Хогвартс и совершенно не стремится в авроры. И правильно, навоевался уже мальчишка. Люциус даже почувствовал жалость и сочувствие к парню, у которого и детства-то толком не было – одни сражения и стрессы.