Уголек в пепле

При свете дня было проще отогнать сомнения и убедить себя, что я найду Ополчение. Но я бродила часами, и день в конце концов сменился ночью, точно завеса опустилась на глаза. Ночная мгла вернула страх, и он затопил меня словно река, прорвавшая дамбу. Я пугалась каждого шороха, боясь, что это наемник-убийца, каждый скрип мне казался писком полчища крыс. Катакомбы поглотили меня, как удав глотает мышь. Я дрожала, зная, что у меня и шансов выжить здесь не больше, чем у мыши.

Спасти Дарина. Найти Ополчение.

Голод стянул желудок в тугой узел, от жажды саднило горло. Вдруг я заметила факел, мерцавший вдалеке. Первым порывом было ринуться на свет как мотылек. Но факелами обычно отмечают территорию Империи, а в туннелях, вероятно, патрулируют плебеи, самое низшее сословие среди меченосцев. Если группа плебеев поймает меня здесь… даже представить страшно, что они сделают.

Я почувствовала себя пугливым затравленным зверьком, кем, собственно, Империя и считает меня и всех книжников. Император утверждает, что мы – свободные люди и живем под его покровительством. Но это неправда. Мы не можем владеть собственностью, нам запрещено посещать школу, и даже за мелкие проступки книжника могут продать в рабство.

Больше ни один народ не страдает от такой жестокости. Кочевники заручились соглашением: во время вторжения они безоговорочно приняли законы меченосцев в обмен на возможность свободного передвижения для своего народа. У маринцев свой козырь: удачное географическое положение и хорошо развитая торговля специями, мясом, железом.

Только к книжникам в Империи относятся как к отбросам.

«Тогда брось вызов Империи, Лайя, – слышу я голос Дарина. – Спаси меня. Найди Ополчение».

В темноте я стала продвигаться медленнее, почти красться. Туннель, по которому я шла, постепенно сужался, проход становился теснее. Пот градом катился по спине и все тело сотрясала дрожь – я ненавидела тесные пространства. Дыхание стало прерывистым. Где-то впереди капала вода. Как много призраков здесь обитает? Сколько духов, жаждущих мести, бродят по этим туннелям?

«Стоп, Лайя. Призраков не существует». В детстве я часами слушала сказки кочевников, что сочиняли легенды о мифических существах: Князе Тьмы и его помощнике Джинне, о привидениях, ифритах, рэйфах и упырях.

Иногда эти существа снились мне в кошмарах. Тогда именно Дарин утешал меня плачущую.

В отличие от кочевников, книжники не суеверны, и Дарин всегда обладал здоровым скептицизмом. «Здесь нет духов, Лайя. – Я и сейчас будто слышала его голос. Я закрыла глаза, представляя, что он рядом, и почти поверила в это. – Здесь нет духов. Их не существует».

Я коснулась браслета, как делала всегда, когда мне требовались силы. Серебро потемнело от налета, но я намеренно носила браслет таким, чтобы не привлекать внимания. Я провела по узорам из сплетенных линий, которые знала так хорошо, что порой видела их во снах.

Мама отдала мне браслет в последнюю нашу встречу. Мне тогда было пять. Это одно из немногих четких воспоминаний о ней: ее волосы пахли корицей, в глазах цвета штормового моря плясали искорки.

– Сохрани его для меня, мой маленький сверчок. Всего на неделю, пока я не вернусь.

Что бы она сказала сейчас, если бы узнала, что я сохранила браслет, но потеряла ее единственного сына? Что я спасла собственную шею и пожертвовала братом?

Исправь это. Спаси Дарина. Найди Ополчение.

Я опустила руку и остановилась. И почти сразу услышала за спиной какие-то звуки. Шепот. Шорох подошв по камням. Если звуки шли из склепов, я вряд ли заметила бы, такие они были тихие. Слишком осторожные для наемников. Слишком беззвучные для Ополчения. Маска?

Мое сердце заколотилось, и я завертелась на месте, вглядываясь в кромешную тьму. Маски могут передвигаться во мраке так же легко, как призраки.

Я ждала, оцепенев, но в катакомбах снова все стихло. Я не шевелилась. Не дышала. И ничего не слышала. Крыса. Это просто крыса. Только, может быть, очень большая…

Когда я осмелилась сделать еще шаг, то уловила запах кожи и дыма – человеческий запах. Я присела на корточки и стала шарить по полу рукой, пытаясь найти какое-нибудь оружие – камень, палку, кость – что угодно, чем можно было бы отбиться от преследователя. Затем трут ударил о кремень, воздух рассекло шипение, и спустя миг вспыхнул факел.

Я поднялась, закрывая лицо руками. Отблеск пламени мерцал сквозь сомкнутые веки. Когда наконец заставила себя открыть глаза, то различила шесть человек. Их лица скрывали капюшоны. Они окружили меня, нацелив стрелы прямо в сердце.

– Кто ты? – спросил один из них, выступая вперед.

Хотя его голос звучал так же холодно и бесстрастно, как у легионеров, он не был широк в плечах и высок, как меченосцы. Голые руки казались крепкими и мускулистыми, а движения гибкими и плавными. В одной руке он держал нож, в другой – факел. Я попыталась взглянуть ему в глаза, но не смогла их разглядеть под капюшоном.

– Отвечай!

После нескольких часов молчания я едва смогла выдавить хрип.

– Я ищу…