Уголек в пепле

Весь остаток дня я изо всех сил старался вести себя так, как ведет себя маска накануне окончания Академии, то есть самодовольно и грубо. Словно покрыл себя грязью.

Когда выпало несколько драгоценных минут свободного времени и я вернулся в свою комнату, что больше напоминала тюремную камеру, то сразу сорвал маску и швырнул ее на койку. Я вздохнул от облегчения, когда жидкий металл разжал свои цепкие объятия. Увидев свое отражение в полированной поверхности маски, я скривился. Даже невзирая на густые черные ресницы, над которыми любят посмеиваться Фарис и Декс, глазами я так похож на мать, что во мне закипает ненависть каждый раз, когда смотрю на себя. Я не знал, кто мой отец, да меня это больше и не заботило, но в сотый раз пожалел, что мне не достались его глаза.

После того как я сбегу из Империи это не будет иметь значения. Люди, глядя в мои глаза, увидят меченосца, а не Коменданта. Многие меченосцы обосновались на юге: в основном торговцы и ремесленники. Я стану одним из них.

Снаружи колокол пробил восемь раз. До выпуска осталось двенадцать часов, тринадцать – до того момента, как церемония закончится. Еще час на обмен любезностями. Клан Витуриа – известная семья, мой дед непременно захочет, чтобы я пожал десятки рук. Но в конце концов я отделаюсь и затем…

Долгожданная свобода.

Никто из курсантов не дезертировал после окончания Академии. Зачем бы им это? Это адская жизнь в Блэклифе заставляет их бежать. Но после окончания нам вверят дела и дадут собственный отряд легионеров. Мы получим деньги, статус, уважение. Даже безродные плебеи смогут жениться на знати, если станут масками. Никто в здравом уме не откажется от всех этих благ, особенно после четырнадцати с лишним лет обучения.

Вот поэтому завтрашний день будет идеальным для побега. В течение двух суток после выпуска будут проходить сумасшедшие вечеринки, обеды, балы, банкеты. Если я исчезну, никто и не подумает искать меня, по крайней мере, пока не кончатся торжества. Они решат, что я напился до беспамятства и отсыпаюсь у кого-нибудь из друзей.

Камин притягивал взгляд – за ним скрывался лаз, который вел в катакомбы Серры. Три месяца у меня ушло на то, чтобы вырыть его. Еще пара месяцев – на то, чтобы укрепить и спрятать от пытливых глаз наемных патрулей. И еще два – чтобы составить карту маршрута, ведущего через катакомбы из города.

Семь месяцев бессонных ночей, оглядок, попыток вести себя, не вызывая подозрений. Если побег удастся, то это все того стоило.

Ударили барабаны, извещая о начале выпускного банкета. Спустя несколько секунд в дверь постучали. Черт возьми! Я рассчитывал встретить Элен не в казарме, да и одеться еще не успел.

Элен вновь постучала.

– Элиас, кончай завивать ресницы и выходи. Мы опаздываем.

– Подожди, – ответил я.

Когда я стянул с себя униформу, дверь открылась и вошла Элен. Увидев меня раздетым, она вспыхнула и отвернулась. Я приподнял бровь. Элен видела меня обнаженным десятки раз, когда я был ранен, или болен, или во время жестких силовых упражнений. Но сейчас, глядя на меня голого она не просто закатила глаза, но и бросила мне рубашку.

– Ты не мог бы поторопиться? – пробормотала она, нарушив гнетущее молчание.

Я снял парадную униформу с крючка и быстро застегнулся, нервничая от того, что ей так неловко.

– Ребята уже ушли вперед, сказали, что займут нам места.

Элен потерла татуировку Блэклифа на шее сзади – четырехгранный черный алмаз с изогнутыми сторонами, который накалывают каждому курсанту Академии. Элен перенесла эту процедуру гораздо сдержанней, чем многие парни нашего курса, стойко и без слез, тогда как остальные скулили.

Пророки никогда не объясняли, почему они всегда выбирают только одну девочку на весь поток в Блэклифе. Не объяснили даже самой Элен. Но какой бы ни была причина, очевидно, что выбирали они отнюдь не наугад. Элен, может быть, и единственная здесь девушка, но вовсе не случайно она занимает третье место в рейтинге курсантов выпуска. Как не случайно и то, что задиры рано узнали, что лучше оставить ее в покое. Она умная, быстрая, беспощадная.

Сейчас, в черной униформе, с косой, венчающей голову, словно корона, она так же ослепительно красива, как первый снег. Я поглядывал на ее длинные пальцы, замершие на затылке, смотрел, как она облизывает губы. И вдруг подумалось: а что, если поцеловать эти губы, подтолкнуть Элен к подоконнику, прижаться к ней, выдернуть шпильки из волос и ощутить мягкость платиновых локонов меж пальцев. Каково это будет?

– Элиас?

– Хмм… – Я вдруг понял, что беззастенчиво разглядываю ее, и сбросил оцепенение. Фантазируешь о своем лучшем друге, Элиас. Какой конфуз! – Извини. Просто… устал. Пойдем.

Она взглянула на меня со странным выражением, затем кивнула на мою маску, которая так и лежала на кровати.

– Это тебе может понадобиться.

– Верно. – Появиться без маски – преступление, которое неминуемо влечет за собой порку. С четырнадцати лет я не видел ни одного Мастера без маски. Так же, как никто из них не видел моего лица, кроме Элен.