Угольки

Мы ходим на одно большое свидание в неделю, поскольку это все, что допускает наше рабочее расписание, но на неделе мы видимся все чаще и чаще. Мы вместе завтракаем. Или прогуливаемся после ужина. У меня до сих пор место в одной из общих спален, а он спит в одном из старых амбаров, но мы много видимся днем, и с каждым разом становится чуточку легче. Естественнее.

Я все еще имею дело с сомнениями и колебаниями, которые закрадываются вопреки моим лучшим усилиям. Я до сих пор остро ощущаю, как чувствовала себя в то утро, когда проснулась, а Кэла не оказалось рядом.

Но теперь он другой. Не совсем. Он всегда будет самим собой. Но то затяжное чувство вины и внутренние противоречия больше не движут им. Я чувствую разницу. Не только в нем, но и в том, как я чувствую себя с ним.

Мне не нужно следить за словами или сомневаться в каждом действии, чтобы не отпугнуть его, как раньше.

Через три недели после нашего первого свидания Кэл вечером пятницы везет меня на пикник. Должно быть, он подготовился и нашел идеальное место, потому что он привозит меня в уединенную тенистую рощу, окруженную полевыми цветами и дающую вид на весело журчащий ручей.

Все идеально и становится еще лучше, когда Кэл расстилает одеяло и показывает, что у него в корзине.

Он откуда-то достал бутылку вина. Сладкое и фруктовое Москато, и это идеально, поскольку я так и не научилась ценить более сухие вина.

Мы пьем вино, едим сэндвичи с ветчиной и помидорами и морковные палочки. В роще прохладно, я чувствую себя расслабленной, пока мы лакомимся и болтаем.

Кэл прислоняется к дереву. Когда мы закончили с едой, он тянет ко мне руку в безмолвном зовущем жесте, и я инстинктивно подвигаюсь к нему. Он обвивает меня рукой, и я прижимаюсь к его боку.

Это ощущается так безопасно. Тепло. Как дома. Именно там, где я должна быть.

У меня еще остался глоточек вина, и я потягиваю его, поскольку слишком жалко тратить его впустую.

Мы говорили о легких, повседневных вещах. Что случилось за неделю. Планы Фэйт и Джексона по расширению Новой Гавани. Сойдутся ли Мак и Анна. Но теперь мы погружаемся в густое ленивое молчание.

Я допиваю вино, ставлю бокал и тянусь к левой руке Кэла. Не знаю, почему. Просто хочется поиграть с ней. Я потираю ладонь. Массирую каждый палец. Говорю ему, что пора подстричь ногти.

Растираю запястье, затем предплечье.

— Когда твои чувства ко мне начали меняться? — внезапно спрашиваю я. Вопрос, который возникал у меня уже давно.

Кэл немного колеблется.

— Ты имеешь в виду…?

— Да. Именно это я и имею в виду. Когда ты начал воспринимать меня не как девушку Дерека, а как твою… твою партнершу? — это лучшее слово, которое я могу подобрать для описания того, кем мы были друг другу раньше.

— Толком не знаю. Я не пытаюсь что-то от тебя скрыть. Все происходило так медленно и постепенно, что я не могу определить момент. Когда Дерек был жив, он был для меня самым важным на свете. Так что я практически не думал о тебе. Не то чтобы ты была пустым местом. Я видел, какая ты храбрая, сильная и умная. Но тогда мое сердце было едва открыто, и в нем не было место ни для кого, кроме Дерека. Затем, когда он умер, минимум год я всего лишь медленно узнавал тебя и начинал питать симпатию. Ты то и дело производила на меня впечатление. Ты делала мою жизнь лучше. Ты как будто… смягчила все для меня, — он сухо усмехается, будто посмеивается над самим собой. — Никто и никогда прежде не делал этого для меня.

Я почти не дышу, пока слушаю.

— Но тогда я тебя не привлекала?

— Нет, нет, нет, — он резко качает головой. — Ну то есть, я время от времени подмечал, какая ты красивая. Или мельком видел твое тело и чувствовал… что-то. Но я всегда сразу же отталкивал это, так что меня это не особо беспокоило. Так продолжалось два года, а потом эти мысли стали постоянными. И они становились сильнее. И я не мог их оттолкнуть. Бл*дь, я чувствовал себя таким гадким типом, возбуждаясь от твоей близости. Поэтому я продолжал отталкивать тебя.

— Я знаю, — я до сих пор легонько массирую его руку и запястье. — Теперь я знаю.

— Затем моя чертова спина покрылась болячками, и ты прикасалась ко мне, нанося лосьон, и дальше все уже было кончено.

Я мягко смеюсь, тронутая и заинтригованная этими откровениями.

— Примерно в то же время все начало меняться и для меня. Может, ты это улавливал. Поэтому не мог больше подавлять эти чувства.

— Может быть. Я знаю лишь то, что это поедало меня изнутри. Хотеть тебя так сильно, но верить, что я не могу тебя получить.

На несколько минут мы погружаемся в задумчивое молчание, и я сосредотачиваюсь на его ладони и руке, пока мои ладони движутся по ним. Его загорелую кожу пересекают шрамы, как всегда резко выделяющиеся. По какой-то причине они беспокоят меня. Я хочу их разгладить. Стереть их вместе с болью, которая их сопровождала.

— Что случилось, Кэл? — я провожу кончиками пальцев по одному из самых заметных шрамов. Он поймет, о чем я говорю, и как сменилась тема.

Но я не знаю, ответит ли он мне. Раньше я постоянно спрашивала, и он отказывался говорить.