Уголовное дело Бориса Савинкова

Я взглянул на свои часы — было 23 часа 20 минут, и в этот самый момент около окна послышался какой-то шум, что-то очень быстро мелькнуло, я вскочил с дивана, в это время из двора послышался как бы выстрел. Передо мной мелькнуло побелевшее лицо т. Пузицкого, несколько растерянное — т. Сыроежкина, и т. Пузицкий крикнул: «Он выбросился из окна… надо скорее тревогу…» — и с этими словами выбежал из комнаты. Вскоре после него вышел из комнаты и т. Сыроежкин.

Прыжок Савинкова в окно был так неожиданен и быстр, что в первые минуты невозможно было осознать происходящего.

При встречах моих с Савинковым в апреле и мае он почти каждый раз говорил мне, что тюремное заключение для него совершенно не приемлемо «и психологически и физически» и что он лучше разобьет голову о стену, а сидеть не будет. Приняв эти слова за шутку, я, помню, как-то ему сказал: «У Вас, Борис Викторович, камера настолько маленькая, что нельзя разбежаться, а без разбегу нельзя и голову о стену разбить…», — на что он сказал: «Вы все шутите, Валентин Иванович, а в мои годы мне не до шуток».

Со второй половины апреля Савинков как-то совершенно «пал духом», говорил, что он изверился в возможности своего освобождения, очень часто просил о вывозе его за город «посмотреть на весенние деревья» и раза три просил меня передать т. Пузицкому его просьбу о переводе в камеру без решеток. Как теперь я думаю, мысль о самоубийстве зародилась у Савинкова давно, но он все надеялся, что его освободят. В конце апреля он пришел к заключению, что его не освободят, и искал наиболее верного способа покончить с собой.

Сперанский

9 мая 25 г. г. Москва

Показания С.В. Пузицкого по делу о самоубийстве Бориса Савинкова

7-го сего мая в 23 часа 30 м. содержавшийся в ВТ (Внутренняя тюрьма) ОГПУ Борис Савинков покончил жизнь самоубийством. Обстоятельства дела таковы.

В 20 часов дня согласно установившемуся обычаю Савинков был затребован из ВТ ОГПУ в помещение КРО (5-й этаж, к-та № 192).

Отсюда на автомобиле в сопровождении меня, т. Сперанского и т. Сыроежкина был вывезен за город для прогулки. Последняя была произведена до Царицына и обратно.

По возвращении с прогулки Савинков был препровожден обратно в комнату № 192.

Прохаживаясь по комнате в ожидании прихода надзирателей внутренней тюрьмы, Савинков неожиданным прыжком вскочил на подоконник открытого окна и быстро выпрыгнул из него.

По вопросу о причине самоубийства определенного вывода сделать не представляется возможным. Наиболее вероятная, полагаю, является следующая.

В продолжение двух-трех последних месяцев Савинков определенно ставил вопрос о своем освобождении из тюрьмы и предоставлении ему работы в СССР. Сотрудники КРО, соприкасавшиеся с ним, конечно, дать ему исчерпывающего ответа не могли.

В разговоре с т. Сперанским Савинков указывал, что он признает два приемлемых для себя положения — или освобождение, или смерть.

5-го сего мая Савинков подал на имя начальника КРО т. Артузова заявление, в котором он резко ставит вопрос о своем освобождении и запрашивает определенного ответа.

На обращенный ко мне вопрос Савинкова во время поездки о моем личном отношении по существу поданного им заявления я отвечал, что отношусь совершенно скептически в отношении положительных последствий от него, что считаю освобождение его, Савинкова, вопросом по меньшей мере несвоевременным и что даже не исключается возможность перевода его из Москвы в Челябинскую или другую какую-либо тюрьму.

Вышеуказанные обстоятельства, возможно, и послужили причиной самоубийства.

Пузицкий Сергей Васильевич, член ВКП(б), помощник начальника контрразведывательного отдела ОГПУ

9 мая 1925 г., г. Москва

Показания снял Фельдман

Показание В.И. Сперанского по делу о самоубийстве срочного заключенного Бориса Савинкова

6 мая, когда я был в камере у Бориса Савинкова, он говорил мне, что послал заявление на имя начальника КРО Артузова с просьбой дать категорический ответ, будут ли его годы держать в тюрьме или же освободят и дадут возможность работать. Савинков на этот раз, как и вообще последние недели, произвел на меня впечатление крайне нервничавшего, пессимистически настроенного человека и неоднократно повторял, что для него лучше немедленная смерть, чем медленная в тюрьме. В тот же день он сказал мне, что пишет заявление Ф.Э. Дзержинскому, где ставит определенно вопрос о своем освобождении из тюрьмы. При этом он обратился ко мне с просьбой передать это заявление т. Пузицкому и прибавил: «Я отношусь к Артузову с уважением, к Пузицкому с уважением и симпатией, а к Вам, Валентин Иванович, по-товарищески…»

7 мая утром я заходил к Савинкову в камеру и взял от него заявление на имя Ф.Э. Дзержинского, которое я передал т. Пузицкому. Савинков просил меня вывезти его за город в тот же день. Просьбу его о вывозе за город я передал т. Пузицкому.