Уголовное дело Фрэнсиса Гэри Пауэрса

Гринев: В случае отказа от выполнения задания, от полета 1 мая, получили ли бы Вы ту часть денег, которая согласно контракту Вам сразу не выдавалась?

Пауэрс: Контракт был сформулирован таким образом, что это зависело целиком от тех, кто меня нанимал. Они могли посчитать это несоблюдением контракта с моей стороны. Я не знаю, какое решение было бы принято.

Гринев: Что конкретно говорил Вам полковник Шелтон о безопасности полета над территорией СССР?

Пауэрс: Мне было сказано, что такие полеты совершенно безопасны. Единственная опасность — неисправность аппаратуры, технического оснащения самолета.

Гринев: Когда-нибудь раньше давали Вам при полетах булавку с ядом?

Пауэрс: Это был первый случай, когда мне была вручена такая булавка.

Гринев: Показывал ли полковник Шелтон, как нужно пользоваться булавкой с ядом?

Пауэрс: Да, мне это объяснили.

Гринев: Я больше вопросов не имею.

Председательствующий: Подсудимый Пауэрс, садитесь. Товарищ Генеральный прокурор, имеются ли у Вас еще вопросы?

Руденко: Несколько уточняющих вопросов.

Председательствующий: Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы Генерального прокурора Советского Союза.

Руденко: Вчера Вы показали, что первый раз были в Пешаваре в 1959 году.

Пауэрс: Да.

Руденко: Вы пригнали туда самолет «У-2»?

Пауэрс: Да.

Руденко: Кто Вас встречал на аэродроме в Пешаваре и при каких обстоятельствах Вы произвели посадку?

Пауэрс: Я был встречен представителями подразделения «10–10». Посадка происходила нормально, я вызывал их по радио, и мне отвечали.

Руденко: А кроме представителей подразделения «10–10» Вас еще кто-нибудь встречал?

Пауэрс: Никто другой, кроме представителей подразделения «10–10», меня не встречал.

Руденко: А кто давал Вам разрешение на посадку в Пешаваре?

Пауэрс: Контрольно-диспетчерский пункт.

Руденко: Чей?

Пауэрс: Местный, пакистанский.

Руденко: Следовательно, пакистанские власти знали оприбытии Вашего самолета в Пешавар летом 1959 года?

Пауэрс: Предполагаю, что знали.

Руденко: Какой был установлен режим для сотрудников подразделения «10–10» на авиабазе Пешавар?

Пауэрс: Нам не разрешалось покидать территорию базы.

Руденко: Вам также не разрешалось общаться с кем-либо?

Пауэрс: Очень мало посторонних приближалось к ангарам, в которых мы помещались. Думаю, что причиной запретов было то обстоятельство, что аппаратура на самолете считалась секретной.

Руденко: Через какие государства Вы летели к границе СССР, вылетев 1 мая с аэродрома Пешавар?

Пауэрс: Я захватил небольшую часть территории Пакистана, небольшую часть территории Афганистана и затем пересек границу Советского Союза.

Руденко: Таким образом, Вы нарушили воздушное пространство Афганистана?

Пауэрс: Мне неизвестно, было ли у меня разрешение на это.

Руденко: Но афганские власти не давали Вам разрешения на полет над их территорией?

Пауэрс: Мне лично такого разрешения они не давали.

Руденко: И Ваше начальство не сообщало Вам, что такое разрешение получено?

Пауэрс: Нет.

Руденко: Таким образом, Вы нарушили суверенитет нейтрального государства — Афганистана?

Пауэрс: Если мое подразделение не получило соответствующего разрешения, то да, действительно я нарушил.

Руденко: А разве ваше подразделение получало разрешение совершать полеты вдоль границ Советского Союза?

Пауэрс: Это мне неизвестно.

Руденко: А разве ваше подразделение получало разрешение вторгнуться в пределы Советского Союза?

Пауэрс: Предполагаю, что нет.

Руденко: Предполагаете. А может быть, скажете более точно: не получало разрешения?

Пауэрс: Если бы такое разрешение имелось, то это касалось бы более высоких властей и мне это не было бы известно.

Руденко: Если бы такое разрешение имелось, то Вы не были бы, очевидно, здесь, на скамье подсудимых?

Пауэрс: Именно поэтому я полагаю, что такого разрешения не было.

Руденко: На какой высоте Вы пересекли советскую границу?

Пауэрс: Я не помню сейчас точные данные высоты вмомент пересечения границы, но могу сказать, что это было ниже той высоты, на которой я был настигнут ракетой. Я пересек границу примерно на высоте около 66 тысяч футов.

Руденко: На какой высоте Вы продолжали полет — на высоте 66 тысяч футов?

Пауэрс: По мере того как горючее расходовалось, уменьшался вес самолета и я набирал высоту.

Руденко: На какую высоту Вы забрались?

Пауэрс: Примерно на высоту 68 тысяч футов, может быть, немного меньше или больше.

Руденко: Именно на этой высоте — 68 тысяч футов — Вы летели в районе Свердловска?

Пауэрс: Да.

Руденко: Именно на этой высоте — 68 тысяч футов — Вы были сбиты советской ракетой?

Пауэрс: Да, что-то на этой высоте меня сбило.

Руденко: Вы сказали, что Вас что-то сбило?

Пауэрс: Да, я не видел точно, что меня сбило.