Угонщик

— Опять вы? — шапочно знакомый опер из местного отдела был крайне нелюбезен: — И что вы опять сюда приперлись?

— Ты понюхай, а потом в погреб лезь, там жмур лежит, или во всяком случае чьи-то ноги.

— Что, очередная бабка с лестницы упала? — недовольно ворча, ступил на скрипнувшую под его весом лестницу, местный правоохранитель. А понуро сидящий у окна Лев вздрогнул и как-то оживился. Наверное, начнет рассказывать, что человек в погреб сам упал, а Лева его только прикопал, потому что денег не было на похороны или еще что в этом же духе.

— Нашел?

— Нашел. — уже спокойнее откликнулись из подземелья: — Сейчас рубашка новая провоняет. Найди и подай мне лопату, пожалуйста.

— Лопата есть. Давай, я тебе еще веник скину, чтобы новых повреждений телу не нанести.

К моему великому сожалению, откопав и обметя веником труп пожилой женщины, опер Центрального РОВД видимых признаков насильственной смерти не нашел, поэтому Лева как — то сильно приободрился и ехал в Дорожный РОВД больно уж веселым. На меня смотрел дерзко, а когда его увозили в ИВС на трое суток, по статье сто двадцать два Уголовно-процессуального кодекса, пообещал мне, после скорого освобождения, нанести мне визит вежливости и потребовать официальных извинений за незаконные действия в отношении него.

Бывший борец, а ныне Робин Гуд, Васильев Кирилл лежал грустный в палате на восемь человек в отделении нейрохирургии больницы «Скорой медицинской помощи» номер два. Палата была большой светлой, радовала глаз белыми стенами и потолком, а также следами свежей побелки на полу коричневого линолеума. Тумбочка у кровати Кирилла зияла абсолютной белизной масляной краски и полным отсутствием всяких ништяков — ни вкусняшек, ни дорогих сигарет, ни бутылки виски солидной выдержки.

— Здоров, Кирилл. Что такой грустный? Голова болит?

— Здрасьте. — пребывающий в задумчивой меланхолии Васильев при появлении меня стал еще мрачнее.

Рассказывай, какой диагноз и о чем душа болит? — я основательно уселся на ободранный стул, что стоял в ногах кровати Кирилла.

— Сотряс у меня. — решил излить душу бандит: — И жопа почему-то болит…

— Не ты не думай, что в этом смысле… — вскинул Кирилл на меня встревоженное лицо: — Просто, как будто нарыв какой-то, сегодня всю ночь не спал. Вчера доктора только голову осмотрели, а я не сказал им, про жопу, постеснялся. А теперь очень болит.

— Наверное фурункул какой-нибудь выскочил. — посочувствовал я страдальцу: — Хорошо в тазике растворить немного марганцовке и там больным местом посидеть.

Кирилл посмотрел на меня недоверчиво, очевидно решил, что я издеваюсь над ним — сидит здоровый парень жопой в тазике, но, не найдя в моих глазах и тени издевки, успокоился.

— Что, никто не приходил, и передачу не переслали?

— Так рано, наверное, еще, пацаны еще спят…

— Не, Кирилл, ни хрена не рано. Лев и Костя в ИВС уехали вчера вечером, Слава во всем признался и домой отпущен. Но он к тебе не придет, ему с вам общаться запрещено. И теперь осталось с тобой определиться…Читал книгу «Живые и мертвые»? Не читал? Ну ладно, хотя она в школе изучается. Так вот, пацаны ваши поделились на тех, кто на свободе и, кто в тюрьме, один ты остался неприкаянный. Так что давай, решай, куда ты хочешь.

— Можно подумать, что это от меня зависит. — Буркнул Кирилл, попытался отвернуться от меня к окну, но, видно больной попой что-то задел, ойкнул и застыл, глядя на меня, по-детски, обиженными глазами.

— Ты угадал, зависит от тебя. Мне все равно, куда ты после этой палаты поедешь. Если ты сейчас расскажешь про все ваши дела, а потом следователю все это повторишь, оставайся на свободе, я не против. Но если ты мне сейчас ничего не расскажешь, то я тебе накину наручники на одну руку, и пристегну к кровати. А чуть позже приедет сюда милиционер, будет с тобой сидеть. А как врачи разрешат тебя перевезти в тюремную больничку, а они завтра-послезавтра это сделать разрешат, то ты отсюда сразу и уедешь. Так что, выбор за тобой.

На лице бесхитростного Кирилла последовательно отразились все этапы внутренней борьбы. С одной стороны, было не по-пацански, сливаться «мусору», а с другой стороны, даже идея лежать прикованным к койке, была невыносима и вызывала приступ клаустрофобии. Потом Кирилл попытался вспомнить рассказы «старших» товарищей, не является ли факт наличия чирья на заднице и необходимости медицинских манипуляций с этим местом, основанием для опущения в сложной воровской иерархии до самого низа, но, почему-то, кроме загадки с полотенцем, разложенным на пороге камеры, ничего в гудящую, со вчерашнего вечера, голову не приходило. И вообще, хотелось тишины, покоя и мамкиного борща на хорошо проваренной говяжьей косточке с солидным куском мяса. И человек, в принципе, молодой парень, не знающий, чем заработать хорошие деньги, но по совету друзей, обещавших что им за это ничего не будет, сделал выбор.

— Что рассказывать?

— Начни сначала, с самого начала. Как ты познакомился с пацанами, самое первое ваше дело ну и так далее. Ты же никуда не торопишься?