Угрешская лира. Выпуск 3

Гроза будила среди ночи.
Над крышей небо накреня,
гроза в испуганные очи
метала всполохи огня.

Росла невиданная туча,

как необъятный материк.
И тени корчились в падучей
и умирали через миг.

И открывался мир без грима,

в избытке ярости и сил.
Нам волосы рукой незримой
горячий ветер шевелил.

Огнём распятые небесным,

на самом верхнем этаже
стояли мы.
Какие бездны
мы смутно чуяли в душе!

И цепенея в этом шквале,

с колючим холодом в груди,
мы потрясённо прозревали
свои грядущие пути.

Выбор

Пилат был болен, некрасив.
Власть принимая, как отраву, —
– Кого помилую? – спросил.
И люди выбрали Варавву.

Вершись, кощунство из кощунств,

уродуй человечьи лица!
– Кого, – спросил, – вам отпущу?
И люди выбрали убийцу.

Какие муки и огни

сравнятся с мукою Господней?
– Распни его, – кричат, – распни!
И бесы стонут в преисподней…

Христос распят.

На небесах
горит Его святая слава.
А в наших грязных городах,
в безвестных весях и лесах —
повсюду! —
царствует Варавва.

«Когда дневное скроет ночь…»

Когда дневное скроет ночь
и обнажит миры иные,
молюсь: дай, Боже, превозмочь
пути земные,
когда слабеющей стопой
опоры не найду над бездной,
продли, Господь, мой путь земной
путём небесным.

Любовь Щипанова

Любовь Ивановна Щипанова – прозаик, её произведения печатались в газете «Угрешские вести», альманахе «История Угреши», журнале «Славянка» и других изданиях.

Цезарь

Валентина устала. В квартире всё блестит, стол уже накрыт, сладко пахнет куличом – мужнин день рожденья пришёлся в этот раз аккурат на Пасху. Причёску Валя сделала, макияж навела, супруга отправила за выпивкой – в этом мужики разбираются лучше. Осталось нарезать салат. Вчера вроде решила сделать цезарь, да последний лиловый вилочек цикория прямо из-под рук какая-то фифа выхватила в супермаркете, занимавшем весь первый этаж длинной унылой многоэтажки, что выстроена в годы социалистического застоя на месте нескольких дворов родной деревни Гремячево.

Без цикория выйдет не цезарь, а подделка – Валя такое едала. Гордо так преподносят, хотя толком приготовить-то не умеют, в Италии не были. Она тоже не была, но точно знает, что кладут в этот салат.

Как просто было раньше: намешала тазик оливье по-советски – с дешёвой варёной колбасой – и гости довольны. Теперь все исхитряются, чем бы гостей удивить, хотя за стол садятся кушать, а не удивляться заморским салатам…

Валина бабушка Катерина Николаевна – Царствие ей Небесное – говорила, что на столе главное – хлеб да соль. И права была. А уж как пекла! – ни с чем не сравнить. Всё Валино детство – это сладкие воспоминания о её кухонном творчестве…

На Новый год сидели они, внуки, кучей малой за отдельным от взрослых столом и лакомились вкуснейшей бабушкиной кулебякой со сладким чаем. Наевшись, бежали на улицу, гроздью наваливались на большие дровяные сани, катались с горы, с разгона падая в снег и визжа от счастья. Детское-то счастье независтливое, простое! Сыты дети, любят их – и рады…

Ох, как здорово было на масленицу прийти к бабушке на блины! На столе мёд, сметана, варенье всякое. Катерина Николаевна несёт стопку тонких кружевных блинов – такие у Вали не получаются. Садятся бабушка с дедом рядышком и смотрят, как внуки, краснощёкие с мороза, метут всё дочиста. Дед ворчит: «Пореже, пореже, это вам не каша…»