Угрюмый дудочник

Я не дал им времени на протесты, просто захлопнул дверь и осторожно двинулся к фонтану. Истробен, увидев, что я иду к нему, казалось, был доволен. Он повернулся и пошёл, но не к дому, как я ожидал, а направо. Я следовал за ним. Тут я увидел, как начиналась трагедия. Должно быть, перед самым ударом, опустошившим наш мир, сюда доставили партию мутантов из какой-то лаборатории. Их разместили в клетках, чтобы постепенно выпустить в заповедники, и потом, очевидно, забыли. Без пищи, без воды. Лежавшие неподвижно туши свидетельствовали, что для многих животных помощь пришла слишком поздно. Истробен согнулся, носом прижавшись к проволочной сетке. В клетке на боку лежал другой истробен. При виде товарища он попытался поднять голову, но не смог. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что опасности для нас здесь нет, но сделать нужно много. Я окликнул ребят, и вскоре мы открывали клетки и несли корм из контейнеров, стоявших поблизости. Эти контейнеры были добавочной пыткой для пленников, так же как и вода из фонтана.

Многие из лежащих были ещё живы, и мы занялись ими. Те, что первыми пришли в себя, отправились вниз по склону холма в дикие места заповедника. Остальных мы оставили в клетках с открытыми дверцами, с запасом воды и пищи. Они будут постепенно приходить в себя. Пять животных погибли.

Дом был пуст. В нём те же следы спешки, что и в штаб-квартире рейнджеров. Должно быть, крайняя необходимость позвала людей, иначе они бы не оставили животных без присмотра. Значит, людей специально собрали в Фихолме, и там они погибли.

Единственное объяснение, пришедшее мне в голову. В доме мёртвых не было, поэтому мы с радостью заняли его; но помещение предназначалось для одного-двух человек, и нам было тесно. Меня больше всего обрадовала находка подзаряжающего устройства на стене у посадочной площадки. Мы можем провести здесь день или больше и полностью восстановить энергию машины. Я надеялся, что она ещё послужит нам.

Я рассматривал подзаряжающее устройство, стараясь вспомнить все необходимые действия. Подошла Гита.

– Вир, эти животные – все мутанты?

– Думаю, да.

– А насколько они разумны?

Я пожал плечами. Невозможно оценить без лабораторных записей. Истробен, несомненно, проявил разум, пытаясь привлечь наше внимание к заключённому в клетке. Мы все, конечно, слышали рассказы о звериных отрядах – животных, работавших вместе и под руководством обученных людей. Рассказывали и об использовании их в войне. Животные действовали и на вновь открытых планетах: у них гораздо острее чувства. Но не все мутанты могли пользоваться телепатией, а это было необходимо в работе с ними. В клетках находилось двадцать животных пятнадцати различных пород; некоторые были мне совершенно незнакомы. Пять погибли, среди них два – незнакомых. Оставшиеся в живых разбредутся по заповеднику, но испытания, для которых они предназначались, никогда не будут проведены. Я желал им добра, но решил, что нас они больше не касаются.

– Не знаю, – ответил я на вопрос Гиты. – Может, их сюда и послали, чтобы проверить, на что они способны, – продолжал я, распутывая проводку.

– Они опасны?

– Нет. Это было предусмотрено. О себе могут позаботиться, но они не агрессивны. Нормальные животные – дикие – не привыкли к человеку. Некоторые районы заповедников нельзя посещать без искажающего поля и ультразвука.

– А этот бородавочник?

В первое мгновение я не понял, о чём она говорит: это было далёким прошлым.

– Какой?

– Которого мы видели у коммуникатора. Вир, это был мутант?

– Всё возможно…

Она энергично кивнула.

– Знаешь, когда командующий улетел и все говорили, что покончили с военными проектами, многие лаборатории больше не докладывали в центр.

Верно. Но при чём тут бородавочник? Я спросил её об этом.

– Не знаю. Но Прита продолжает вспоминать о нём. Она говорит, что он следил за нами, что мы ему не понравились…

– Даже если так (я в это не верю), – ответил я, – это животное за горами на севере и далеко от любого посёлка. Оно нам не опасно.

– Но, Вир, если все… – она заколебалась, потом продолжала, – если все, кроме нас, мертвы, мутанты могут стать разумным населением планеты.

Возможно, но пока об это можно не думать.

– Мы не знаем, все ли мертвы, – решительно ответил я. – Завтра отправимся на разведку. Как только найдём подходящую тропу, двинемся в путь. И скоро ты будешь дома.

– Не хочу, Вир. Если Кинвет похож на Фихолм…

– Приближается зима. Мы должны вернуться до того, как закроется проход, – продолжал я, как бы не слыша её.

Я не знал, что ей ответить: я чувствовал то же самое. Лучше перезимовать в Батте или в каком-нибудь пункте рейнджеров, чем возвращаться в мёртвый Кинвет. Нельзя отвести детей в город, полный призраков, и оставить их там. Не все родители были так далеки от детей, как Аренсы. Те, у кого были близкие отношения с родителями, не должны видеть, что с ними случилось, если Кинвет постигла судьба Фихолма.

– Вир, смотри! – она схватила меня за руку и показала на Гурий Рог.