Угрюмый роман

Ее практически подали на блюдечке с голубой каемочкой в этом нелепом блестящем лифчике и расклешенной юбке. Я держал ее в своих объятиях, и это заставило мой мозг дать осечку. Она была мягкой рядом со мной и пахла как… цветы, смешанные с соленым карибским бризом.

Не то, чтобы я хотел почувствовать ее запах.

Или то, что ее глаза сверкают, как звезды.

Или тот факт, что ее грудь прижималась к моей, как магнитные частицы в потоке крови.

Мои штаны начинают натягиваться, и я зажмуриваю глаза, чтобы держать реакцию тела под контролем. Тем не менее, мое сердце бьется быстрее — результат переигрывания гипофизом инструкций, посылающих их в мои нижние отделы.

Даже приверженность логике и разуму не может помешать биологическим функциям. К сожалению. И несмотря на мое крайнее отвращение к Санни Кетцаль, она единственная женщина, которая постоянно и раздражающе возбуждает ту часть моего мозга, которая вызывает возбуждение.

— Кения беспокоится, что вы двое не успеете на свадьбу. — Голос Алистера теперь тише. — Будут какие-то проблемы, Даррел?

Я знаю, что предупреждение Алистера не носит личного характера. Благодаря влиянию Кении он справляется со своей потребностью в контроле и доминировании, но то, что он убрал ногу с педали газа, не означает, что он может изменить структуру своего мозга.

Мой шурин по-прежнему яростно защищает свой народ. В том числе свою дочь и невесту. Я слышу нотки угрозы в его голосе, направленные не против меня лично, а против всего, что я мог бы сделать, чтобы разрушить день Кении.

— Я дал слово быть твоим шафером, и я выполняю свои обещания. Даже если это убьет меня.

— К чему такой драматизм? Не похоже, чтобы у Санни были убийственные намерения.

Он ошибается на этот счет. Санни разрывает меня надвое. Самосохранение требует, чтобы я держался от нее подальше, в то время как мои низменные инстинкты настаивают на том, чтобы я раздел ее как можно скорее. Разум, находящийся в постоянной войне с самим собой, начнет саморазрушаться. Очень вероятно, что Санни Кетцаль станет причиной моей смерти.

— Я не уверен, какова цель этого звонка, Алистер.

— У меня есть обеспокоенная невеста, которая интересуется, не собираются ли ее подружка невесты и мой шафер лишить друг друга жизни перед знаменательным днем. Я звоню, чтобы убедиться, что этого не произойдет.

— Ну и кто теперь драматизирует?

— Я не тот, кто швыряет женщин на пол.

Я запрокидываю голову и вздыхаю, глядя в потолок. — Это был импульсивный ответ. Я извинился.

— Ты слишком остро отреагировал. Ты никогда так не поступаешь.

— Никто не совершенен.

— И никто так не ненавидит недостатки, как ты.

— Это оскорбление, Алистер?

— Я искренне прошу тебя вести себя хорошо с лучшей подругой Кении.

— Невозможно.

— Для человека, который утверждает, что превыше всего любит рациональное мышление, ты явно скрываешь свои эмоции.

Я тяжело вздыхаю. — Неприязнь — это не эмоция. Это синапс в мозге. Миндалина активируется, когда ключевые нейроны…

— влекательно, но, к сожалению, у меня есть дела поинтереснее. Только что вошла Кения.

— Привет, детка.

Я слышу звук поцелуя и съеживаюсь. Отсутствие самоконтроля у Алистера в присутствии его невесты — это то, чем он очень гордится. Кения поощряет это. Я не понимаю их одержимости друг другом. Так много клиентов приходили в мой офис сломленными после того, как отношения пошли наперекосяк.

Любовь — это разрушительное явление. Я усвоил этот урок на своей шкуре в старших классах и, став взрослым, горжусь тем, что избегаю любых отношений, которые могли бы нарушить статус-кво.

Те, кто говорят, что "не могут не влюбиться’, - слабые люди. Самоограничение — это сверхдержава. Мозг — это центр управления телом, но он не контролирует меня. Я выбираю, в каком направлении хочу двигаться, а не мышцы моего черепа.

И если я скажу, что больше не будет мыслей о прекрасной и раздражающей Санни Кетцаль, то их не будет.

— О, подожди секунду, Даррел. С тобой хочет поговорить Кения.

Я наклоняюсь вперед. — Вообще-то, я занят…

— Даррел! — Сладкий голос Кении мурлычет на линии. Она миниатюрная девушка с сильным чувством цели. Мне бы понадобилась нейровизуализация, чтобы быть уверенным, но я почти уверен, что у нее есть уникальная электрическая стимуляция в лобной доле, которая подталкивает ее к решению сложных задач.

В этом смысле она очень похожа на Алистера, который с ликованием реагирует, когда сталкивается с проблемой. Они оба питаются сопротивлением и находят захватывающим преодолевать трудности.

— Ты ведь придешь на последнюю танцевальную тренировку, верно? Я говорю тебе заранее, потому что ты пропустил последние два занятия.

Я открываю рот, чтобы сформулировать отказ, но тут раздается стук в дверь. Дина, моя старшая медсестра, которая также выполняет функции администратора центра, заглядывает в дверь. Ее морщины становятся глубже от огорчения, когда она указывает на меня.

— Извини, Кения. Мне нужно идти. — Я вцепляюсь пальцами в подлокотник кресла и встаю.

— Ты будешь там, верно, Даррел? Я не приму отказа.