Угроза возвращения

В качестве условного противника были назначены россыпь больших валунов, которым землянин нарисовал мерзкие зубастые ухмылки. Повтыкал в землю палки и разжег вокруг факела. Издали и впрямь диорама — «Враги сожгли родную хату». Схожесть с оркастрами сильно впечатлила эльфов, а полученные накануне ссадины и синяки дополнительно придали ненависти к учебным агрессорам.

Приняв учение за чистую монету, наивные новобранцы принялись кричать для порядку самые ужасные в этом мире оскорбления (например: моя в твой пещера какал). Затем неорганизованной толпой ринулись со своим примитивным оружием наперевес в каменоломни. Полчаса там неистово рубились, и даже умудрились несколько глыб расколоть, огласив окрестности радостным победным ором. Вздымали над собой как отрубленные головы камни с нарисованными рожицами.

Искин, недовольный тем, что все идет не по учебному плану, взял в руки подопечного бамбуковую палку. И принялся ей охаживать рядовых, загоняя обратно всех в строй.

Добившись приемлемой формации, поднапрягшись, приспособился издавать определенные резкие энергичные звуки (Ху, Хо, Йя), которые едва-едва удалось воспроизвести, используя неслушающиеся голосовые связки Беркутова. Под их выкрики научил эльрусов связке из трех классических движений работы с копьем.

Это угрожающий (обманный) выпад с шагом вперед, отражение удара противника (блок), и добивание глубоким уколом (атака). Незнакомым с фехтованием в строю аборигенам като стало откровением, демонстрацией примера великого передового боевого искусства в единоборстве.

Через час муштрования, войдя в коллективный транс, движения подопытных уже сносно напоминали тренировку монахов шаолиня с шестом.

— Ху! Хо! Йяяяя! — грозно разносилось над притихшими джунглями.

Лучники тоже не теряли времени. Самые активные из них, с шилом в одном месте, получив несколько раз «воспитательной указкой» по голове, перестали бежать вперед линии копейщиков. А в целом стрельба из допотопных луков пришлась ушастым по сердцу. Они очень быстро учились попадать в цель на средней дистанции благодаря своему природному зоркому зрению.

Нетерпеливые дикари не только безропотно копировали движения за учителем. Они тоже внесли свою лепту в тактику стрельбы из-за спин непрерывного построения пехоты.

Умея высоко прыгать «Леголасы» как зайцы подскакивали вверх и за короткое время успевали выпустить по паре деревянных болванок, каждый раз приговаривая понравившуюся фразу на русском: «Минус один».

То ли подслушали умники, когда сам искин случайно пробурчал ее во время показательной стрельбы, то ли повторяли за ушастым оболтусом Салнирином, без конца твердившим ее как мантру-заклинание для удачной стрельбы.

Следующую атаку на камни провели в более-менее приличном строю. Возвращенные обратно покоцанные с прошлого раза булыжники уже не так ехидно улыбались. Ведь против них набралось около ста обученных копейщиков и столько же стрелков.

Согласно плану, лучники осыпали стрелами, а копьеносцы медленно наступали на условного противника. Достижения в обучении аборигенов были налицо, но перфекционизм, с которым они реализовались, стоил колонии нанопомощника множества миллиардов загубленных наноботов.

В тренировках на «плацу» прошел не один день, пока вечером из зарослей по случайности на шум не набрел вечно голодный «Колтыраун». Просто так его повстречать было затруднительно. Все живое заранее уходило с его пути. А тут отвлеклись, расслабились. Это чудовище напоминало ходячую плотоядную семью арахнидов, с шестиногим гигантским пауком в центре. Глава «выводка родственников», «онажемать» покрытая жесткой, колючей щетиной достигала в холке четырех метров. Имела когтистые длинные лапы, вытянутую зубастую крокодилью пасть, и такой же удлиненный бронированный ударный хвост. Вся облепленная множеством отпрысков размером с собаку, такими же голодными и неудержимыми как прорыв городской канализации.

Для флоры и фауны этой планеты, и уж тем более для слабозащищенных гуманоидов это был большой ходячий писец (вершина пищевой цепочки). Встреча с кровожадной многочисленной семейкой не несла пользы для дальнейшего развития даже крупного поселения Адриеров. Потому, что в нем после нашествия, никого не оставалось.

Всех живых, кому не посчастливилось оказаться рядом, обычно догоняли, закусывали до предсмертных судорог, и стаскивали сердобольной мамаше для дальнейшей консервации и учета. У нее, как у опытной хозяйки, обработка тушек происходила очень быстро. Пойманная «консерва», пропитанная ядом во время укусов, запакованная в коконы, могла висеть под брюхом монстра длительное время, но из-за прожорливости мелких едоков долго не хранилась.

В другой раз при виде ужастика племя со страху бы разбежалось кто куда. А тут в охотников, словно бес вселился. Все злые, накрученные и голодные поперли вперед без приказа строевой «свиньей» как учили. В свой последний и решительный бой. И рати сошлись…