Уязвимая точка

Здоровяк не выглядел впечатленным. Мейс пожал плечами: правильно говорят, что пророкам все равно никто не верит.

Мейс молча оделся, пока другие путешественники забирали назад свои пожитки. Здоровяк ни разу не попытался им помешать или хотя бы просто подняться. Через некоторое время мужчина поменьше зашевелился, застонал и открыл глаза Когда его глаза смогли достаточно сфокусироваться на все еще одевающемся Мейсе, он выругался и протянул руку к кобуре, пытаясь выхватить бластер.

Мейс посмотрел на него.

Мужчина решил, что бластеру лучше оставаться там, где он был.

– Ты не представляешь, в какие неприятности ты попал, - не слишком разборчиво пробормотал он разбитым в кровь ртом, пытаясь сесть. Он прижал к себе колени и обнял их руками. - Люди, которые устраивают разборки с ополчением в столице, долго не живут…

Здоровяк прервал его оплеухой по затылку:

– Заткнись!

– Ополчением? - только теперь Мейс осознал услышанное. Его лицо помрачнело. Он зафиксировал последнюю застежку на кобуре. - Так вы полицейские.

Пхо-пх'эниан, дурачась, изобразил падение.

– Как думаешь, может им стоит нанять более расторопных копов?

– Ой, я не знаю, Пхотти, - произнес китонак в характерной замедленно расслабленной манере. - Эти, может, и не слишком ловкие, но зато умеют красиво падать.

Оба кубаза проворчали что-то насчет скользких полов, неподходящей обуви и несчастных случаев.

Копы нахмурились.

Мейс присел перед ними на корточки. Правая рука его замерла на рукояти «Пауэр 5».

– Было бы действительно неприятно, если бы у кого-то вышел из строя бластер, - медленно проговорил он. - Поскользнуться, упасть - это, конечно, досадно. Бьет по самолюбию. Но через пару дней вы об этом забудете. А если бы ваши бластеры случайно выстрелили, когда вы падали?.. - он пожал плечами. - Повашему, сколько времени вам понадобится на то, чтобы забыть собственную смерть?

Коп поменьше начал выдавливать из себя какие-то ядовитые слова. Здоровяк вновь прервал его оплеухой.

– Мы все поняли, - прогнусавил он. - Просто уходи. Мейс поднялся.

– Я помню времена, когда этот город был приятным местечком.

Он закинул дорожную сумку на плечо и вышел в яркий тропический день. Прошел под разболтанной, проржавевшей надписью, даже не взглянув на нее.

Надпись гласила «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПИЛЕК-БОУ».

Лица…

Жестокие лица. Холодные лица. Голодные или пьяные. Наполненные надеждой. Просчитывающие. Отчаявшиеся.

Лица улицы.

Мейс прошел всю дорогу от космопорта до начальника местной Республиканской разведки, не отнимая правой руки от рукояти своего «Мерр-Сонна». Даже поздней ночью улицы обычно были полны народом. У Ха-руун-Кэла нет луны, и улицы освещаются светом таверн и уличных кафе. Фонари, здоровые прямоугольные столбы из дюракрита со встроенными светящимися панелями, стояли по обе стороны улицы через каждые двадцать метров. Круги желтого света, падающие от них, граничили с непроглядной теменью. Войти в один из переулков этой темноты означало исчезнуть навсегда из этого мира.

Начальником местной Разведки была объемная розовощекая женщина возраста Мейса. Она заправляла «Зеленой Мойкой высокогорья», процветающей прачечной и общественной станцией кондиционирования в северной части столицы. Она не умолкала. Мейс не слушал.

Сила указывала ему на опасность, буквально бурлящую вокруг: начиная от колесных наземных аппаратов, громыхающих с огромной скоростью по запруженным людьми улицам, и заканчивая россыпью палочек смерти в руках очередного подростка. Люди в форме ополчения прогуливались там и здесь с важным видом или просто напыщенно стояли, буквально излучая фальшивую опасность, характерную для вооруженных непрофессионалов. Кобуры расстегнуты. Бластерные винтовки упираются в бедра. Мейс увидел массу оружия, увидел, как людей избивали, увидел массу запугивающих и угрожающих взглядов и жестокие игры уличных банд. Он не увидел желания сохранить мир. Когда всего в нескольких кварталах кто-то выпустил очередь из бластера, никто даже не оглянулся.

Но почти все оглядывались на Мейса.

Липа ополченцев, людей или сходных рас. Лица, смотрящие на Мейса, видящие лишь коруна в одежде пришельца. Их глаза становились холодными. Отрешенными. Оценивающими. Ненавидящие глаза у всех выглядят одинаково.

Мейс был начеку, собран. Он постоянно проецировал вокруг себя мощную ауру «не-стоит-ко-мне-лезть».

Он бы чувствовал себя спокойнее в джунглях,

Лица улицы. Распухшие от выпивки физиономии пропащих попрошаек, молящих о милостыне. Вуки, поседевший от носа до груди, устало тянущий упряжь с привязанным к ней двухколесным такси, отгоняющий уличных детей одной рукой, держащийся за поясной кошелек другой. Лица исследователей джунглей: на щеках - шрамы от грибка, на боку - оружие. Молодые лица: дети, младше Депы в день, когда она стала падава-ном, предлагающие всякие безделушки Мейсу со «специальной скидкой» лишь потому, что он им «сразу понравился».

И многие лица - лица корунаев.

Из личных дневников Мейса Винду