Уязвимая точка

Стрельба усиливалась. К ней начали примешиваться голоса: выкрики и вопли. Ярость и боль. Звуки уже не походили на восстание, скорее, на большую перестрелку. Сразу за углом впереди мелькали обжигающе-белые вспышки. Еще больше бластерных лучей резали воздух где-то позади. Перестрелка разливалась все больше, становясь подобной наводнению. С каждой секундой все ближе. Мейс посмотрел назад: на этой улице он пока видел лишь простых людей и наземный транспорт, но ополченцы уже стали проявлять к событиям интерес, начали проверять оружие, побежали в сторону переулков и перекрестков. Флор из-за спины сказала:

– Видишь? Сам посмотри! На самом деле они же никуда конкретно не целятся. А теперь мы просто проскользнем…

Ее речь прервал булькающий хлопок. Мейс слишком много раз слышал этот звук: пар из-за нагрева высокоэнергетическим лучом разрывает живую плоть. Глубоко вошедший бластерный выстрел. Он обернулся к Флор и увидел, как она, пьяно шатаясь, двигается по кругу, раскрашивая собственной кровью тротуар вокруг. Там, где у нее должна была быть левая рука, теперь болталась обожженная культя размером с кулак. Куда подевалась остальная часть руки, он не увидел.

Она бормотала: «Что? Что?»

Мейс прыгнул в ее сторону, перекатился и, вставая, точно попал плечом ей в бедренную кость. Импульс от столкновения опрокинул ее, заставив повиснуть на нем мешком. Он поднял ее, развернулся и прыгнул обратно за угол. Яркие вспышки лучей бластеров сопровождались невидимым шипением и щелчками сверхзвуковых пуль. Он добежал до угла, который давал пусть слабое, но прикрытие, и прислонил ее к стене в боковом проходе.

– Этого не должно было случиться, - ее жизнь вытекала из обрубка на месте плеча. Даже умирая, она продолжала говорить. Нечеткий шепот:

– Этого не может быть. Просто не может быть. Моя… моя рука…

Сквозь Силу Мейс чувствовал ее разорванную артерию: с помощью Силы он дотянулся до нее и сжал, закрывая. Поток превратился в маленький вязкий ручеек.

– Держись, - он закинул ее ноги на дорожную сумку, чтобы поддержать ток крови к мозгу. - Постарайся успокоиться. Ты сможешь это пережить.

По нермакриту позади него простучали ботинки: в их сторону направлялся отряд ополчения.

– Помощь уже идет, - он наклонился ближе. - Мне нужно знать место встречи и опознавательный пароль для группы.

– Что? О чем ты?

~ - Слушай меня. Постарайся сосредоточиться. Не теряй сознание. Скажи мне, где мне искать мою команду и какой у нас пароль, чтобы мы узнали друг друга.

– - Ты не, ты не понимаешь. Этого не может быть…

– Может. Есть. Соберись. От тебя зависят жизни. Мне нужно место встречи и пароль.

– Но, но ты не понимаешь… Ополчение остановилось позади него:

– Эй ты! Корно! Отойди от женщины!

Мейс оглянулся. Шестеро. Готовы стрелять. Фонарь за их спинами отбрасывал на их лица темные тени. Дула, разогретые плазмой, уставились на него.

– Эта женщина ранена. Тяжело ранена. Без медицинской помощи она умрет.

– Ты не врач, - сказал один из ополченцев… и выстрелил.

ГЛАВА 2 ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГОРОДА

У него была масса времени для того, чтобы ознакомиться с комнатой для допросов. Четыре на три метра Дюракритные глыбы с вкраплениями гравия, чьи грани поблескивали словно слюда. Стены от уровня пояса до потолка когда-то были кремового оттенка. Пол и нижняя часть стен когда-то давно были выкрашены в зеленый цвет оттенка блуждающих водорослей. То, что осталось от первоначальных красок, теперь пестрело плохо подкрашенными местами, окруженными плесенью.

Сковывающее кресло, что держало его, было в лучшем состоянии. Зажимы на его запястьях были холодными и прочными, Винду не смог найти в них слабины. Зажимы на лодыжках прорезали небольшие отверстия в коже ботинок. Пластина на груди почти не давала дышать.

Никаких окон. Один фонарь отбрасывал мягкий желтый свет из соединения между стеной и потолком. Другой был сломан.

Дверь была позади него. Любая попытка обернуться и посмотреть на нее причиняла слишком большую боль. Стол из дюрастила в центре комнаты был испещрен пятнами ржавчины. Он заставлял себя думать, что это ржавчина. Надеялся на это. По другую сторону стола стоял одинокий деревянный стул с содранной со спинки обивкой.

Куртка и рубашка Винду были изодраны в клочки там, где первый выстрел попал в плечо. Кожа под ними была обожжена и превратилась в один большой черный синяк. Выстрел, установленный на оглушение, входит в кожу очень неглубоко, но ударная сила испаряющегося пара все равно напоминает мощное попадание дубиной. Выстрел взметнул его в воздух и развернул. Глухая боль в черепе свидетельствовала о том, что минимум один выстрел задел голову. Этого он не помнил.

Он не помнил ничего с момента первого выстрела и до момента, пока он не очнулся в этом сковывающем кресле.

Он ждал. Он долго ждал.

Его мучила жажда. Нестерпимое давление в желудке почему-то заставляло голову болеть еще сильнее.

Изучение комнаты и осмотр повреждений занял немного времени. Все остальное время он вспоминал смерть Флор.