Уйята. Книга 1 (СИ)

На кухоньке в драном кресле сидел невысокий паренек лет шестнадцати-семнадцати, очень худенький и какой-то странно-женственный, но при всем при этом ужасно похожий на Влада. Скорее девушка, чем юноша. Единственная разница между ним и остальными родственниками заключалась в том, что он являлся натуральным платиновым блондином, хотя справа от пробора у него росли две красно-чёрные узкие редкие прядки, что лишь добавляло некой пикантности всему образу. Довольно стильно. Именно блондин, а не рыжая бестия, как мать и сестры. Паренек что-то увлечённо рисовал простым карандашом в альбоме.

— Коля-а-а-ан! — грозно крикнула мама. — Какого рожна ты тут торчишь! Я сказала: валите гулять! Что непонятного?

— Мам, — заржал Влад. — Он тебя не слышит, он же в наушниках…

— О Боже…

Паренек, увидев разъярённое лицо родительницы прямо перед собой, сначала запаниковал. А обнаружив, что в комнате находится не только мать, но и брат, сильно обрадовался. Запах дымного чая с можжевельником пряно ударил в ноздри. Колька повис на брате, дрыгая ногами и громко вереща.

— Угомонись, — порыкивала мать, ставя безразмерный чайник на плиту и принимаясь рыскать по пакетам с печеньками в поисках чего-то подходящего. — Не позорь нас перед женой брата.

— А, да, точно, — зарделся Коленька и начал жадно принюхиваться.

Облизнувшись, паренёк игриво произнес:

— Здравствуйте. Вы красивая. И запах в целом приятный… м-м-м… ох… жаль, не сильно сла-а-а-аденький… Ванильки бы побольше. Или, скажем, кокосика…

— Хреносика! Вали гулять! — рявкнула мать. — Бесишь! Испортишь глаза этим своим рисованием! Опять Барсика рисуешь? Ну сколько можно… Барсик и Барсик, Барсик и Барсик! Можно хоть раз ради разнообразия что-то принципиально иное?

— Мам, Барсик смешной… — капризно протянул Коленька, постреливая глазками в сторону Ники. — Это ж котик. И он пухленький. Это мило. Котики все милые. Да же, барышня?

— Вот бери этого лентяя на поводок и погуляй с ним! А то совсем обленился!

— Хорошо, — вздохнул Коля.

— И к чаю заодно что-нибудь купи! Когда ты уже свалишь из дома насовсем, горе мое луковое? Порадуй мамочку… — привычно заворчала мать, а потом громогласно заржала. — Ля, ты дебила кусок… ты что, реально собрался с этим жир-трестом рыжим гулять? Я ж пошутила, ты что? Он же обоссытся от страха еще на лестничной клетке…

— Мам, я свою карточку опять потерял… — нарочито-грустно произнёс Коля, закусывая губу. — Денежек дай, хоть чуть-чуть, без денежек я ничего не куплю. Пжа-а-а-алста!

— Ля ты Маша-растеряша! — начала ругаться мать. — Весь в отца! Вылитый Янчик, вылитый! Такой же балбес! Ни к чему не приспособлен! Рукожоп! Потеряшка! Тупая блондинка! Только котиков рисовать умеем да глазками по тёлкам стрелять, был бы с этого толк… Ай… глаза мои б тебя не видели… деньги на полочке возьми, только немного, рублей 200–300, не выделывайся… не перед кем особо, усек? А то я тебя знаю… понторез хренов!

Коля томно вздохнул, кинул прощальный многозначительный взгляд на Нику и, нарочито повиливая бедрами, вышел из кухни.

— Ну вот так и живем, — тихонько пояснил Влад. — Матриархат во всей красе. Шумно, но весело. На самом деле мама не ругается, она так общаться привыкла. Так что близко к сердцу не принимай. Многих такая жизнь шокирует.

— Это точно, — согласилась Ника, глядя, как мама Влада тщетно роется в груде посуды, пытаясь отыскать хотя бы три более-менее чистые чашки.

— Ну рассказывай, как житуха, какие планы на жизнь, Владуля, — заинтересованно произнесла мать, выуживая из середины груды немытой посуды искомые чашки. Прополоскав их водой, она поставила их на стол и уселась на кривоногую шатучую табуретку. — Брательник твой совсем дебил озабоченный стал, как видишь, как в возраст вошел. Только тёлки и перепих на уме. Прикол… Нравятся тёлки, и сам одевается как девка. Прям баба, а не мужик растёт, и чё с ним делать, ума не приложу… И Ян руками разводит, треш… батя, называется… Мужик, блин… Чё, как там Лоян? Давно не была там. В Хэйхэ как?

— Да все нормально, мам, — заулыбался Влад. — Хэйхэ цветет и пахнет, Лоян разрастается. Я вот учебу закончил, буду на работу устраиваться. Только жить нам, понимаешь, пока негде. Можно у тебя перекантоваться хоть несколько дней?

— Нельзя! — рявкнула мать. — Ты че, не в курсе, что у нас тупо негде? Вы молодые, шпили-вили, все дела, а кругом дети. Так не пойдет.

— Ну хоть на ночь.

— Ты тупой, не? Говорю же: негде. Или ты в сортире планируешь сидя спать? Тогда пожалуйста. Оставайся. Покормить — покормлю. Денег дам. А места нет, хочешь — обижайся, хочешь — нет. К тому же теперь у тебя другая семья, нечего к мамке под юбку прятаться. Где ваш второй альфа? Посмотреть на него хочу… Большие вопросы по запаху.

— В Лояне.

— Вы че, охренели? Дом-альфа торчит в Лояне, а вы оба тут? Ну-ка, ноги в руки, и марш к нему!

— Мам, мы вроде как поругались. Хотим насовсем разойтись.