Уик-энд

— Нет, мистер Кардоне. Сейчас время отпусков. Поэтому мы и изменили наш обычный маршрут, контролируя возвращение жителей. Мы приступили к патрулированию с полудня и просто хотели убедиться, что у вас все в порядке. Так что ваш дом мы из списка вычеркиваем.

Джой пристально смотрел на полицейских. Он знал, что они лгут, и полицейские понимали, что он об этом догадался.

— Вы честно отрабатываете свои деньги.

— Делаем все, что в наших силах, мистер Кардоне.

— Не сомневаюсь.

— Всего хорошего, сэр. — И патрульная машина сорвалась с места.

Джой смотрел ей вслед. Он не собирался показываться в офисе до середины недели, но теперь ему придется менять свои планы. Утром надо бы съездить в Нью-Йорк.

Во второй половине воскресного дня, примерно между пятью и шестью, Таннер уединился в своем кабинете, стены которого были обшиты дубовыми панелями, и сел перед тремя телевизорами, одновременно наблюдая за тремя разными интервью на их экранах.

Эллис знала, что ее мужу надо просматривать их. Он был директором отдела новостей большой телекомпании, и это было частью его обязанностей — быть в курсе дела. Но Эллис всегда казалось, что, когда человек сидит в полуосвещенной комнате, одновременно глядя в три телевизора, в этом есть что-то мрачновато-серьёзное, и она неизменно поддразнивала его.

Сегодня Таннер напомнил жене, что следующее воскресенье у них будет занято — приедут Остерманы, Берни с Лейлой, и ничто не должно помешать им хорошо провести у них уик-энд. Но теперь он сидел в затемненной комнате, прекрасно зная, что ему предстоит увидеть.

У каждого директора службы новостей есть своя любимая программа — та, которой он уделяет наибольшее внимание. Для Таннера это было шоу Вудворда: те полчаса каждое воскресенье, в течение которых лучший комментатор и аналитик делового мира интервьюировал кого-нибудь — чаще всего какую-то видную личность, имя которой постоянно мелькало в заголовках газет.

Сегодня Чарльз Вудворд беседовал с чиновником из Государственного департамента, заместителем Государственного секретаря Ральфом Аштоном. Оказалось, что на самого секретаря внезапно свалились неотложные дела, так что пришлось привлекать Аштона.

Со стороны Госдепа это, конечно, была ошибка. Аштон слыл не особо умным и скучноватым бывшим бизнесменом, главное достоинство которого составляло умение делать деньги. Трудно ошибиться больше, чем дав ему возможность выступать в роли представителя администрации. Разве что на это имелись свои мотивы.

Вудворду предстояло распять его.

Слушая пустые уклончивые ответы Аштона, Таннер представлял себе, как через полчаса куча людей в Вашингтоне кинется звонить друг другу. Предельно вежливые интонации вопросов Вудворда не могли скрыть его растущего презрения к заместителю Государственного секретаря. Чувствовалось, что как журналист он уже на пределе раздражения, скоро в его тоне появятся ледяные нотки, и тогда от Аштона полетят ошметки. Сделано все это будет, конечно, очень вежливо, но от Аштона он оставит мокрое место.

Такие сцены Таннер всегда воспринимал с чувством внутреннего смущения.

Он включил звук на втором экране. Скучным гнусавым голосом комментатор рассказывал о подноготной представителя Ганы в ООН, с которым изъявила желание познакомиться группа специалистов. Черный дипломат взирал на мир с таким выражением лица, словно его тащат на гильотину.

Дискуссией тут и не пахло.

Третья программа выглядела получше, но и она была далека от совершенства. Остроты тут тоже не хватало.

Таннер решил, что с него хватит. Ему и без того есть о чем беспокоиться, а запись передачи Вудворда он просмотрит утром. Было только двадцать минут шестого, и бассейн еще освещало солнце. Он слышал голос дочери, вернувшейся из клуба. Реймонд долго и неохотно прощался с друзьями. Теперь семья была в сборе. И, наверное, вся троица сидит и ждет, когда он закончит просмотр и разожжет жаровню для приготовления стейков.

Он должен удивить их.

Выключив телевизоры, он положил блокнот и карандаш на стол. Теперь можно и выпить.

Таннер открыл двери кабинета и прошел в гостиную. Через заднее окно он видел, как Эллис играет с детьми в догонялки около бассейна. Они смеялись, и в их голосах было столько радости!

Эллис заслужила ее. Господи, вот она-то ее заслужила!

Он смотрел на жену. Увернувшись от рук восьмилетней Джаннет, которая была готова поймать ее, она прыгнула — носочки в струнку — в бассейн.

Потрясающе. Они были женаты десять лет, но он любил свою жену больше, чем в первые годы.

В памяти у него всплыла патрульная машина, но он отогнал эти мысли. Полицейские скорее всего искали уединенное местечко, чтобы побездельничать и спокойно послушать репортаж о бейсбольном матче. Он слышал, что в Нью-Йорке полисмены горазды на такие штуки. Почему же они не могут точно так же вести себя и в Сэддл-Уолли? Тут куда спокойнее, чем в Нью-Йорке.

Может, Сэддл-Уолли самое спокойное место в мире. И безопасное. Во всяком случае, в тот обычный воскресный день Таннер был в этом уверен.

2