Уик-энд

Говоря по телефону, Бетти утвердительно кивнула в ответ на вопрос Джоя. Проблема с ужином решена. Буфет в самом деле неплох, пусть даже в клубе та к и не разыскали хорошей рецептуры для салатов. Джой как-то попытался убедить управляющего, что салями из Генуи гораздо вкуснее еврейской кошерной колбасы, но шеф имеет дело с еврейским поставщиком, так что простой член клуба тут просто бессилен. Даже Джой, который, очевидно, был самым богатым из всех. С другой стороны, он был итальянцем — не католиком, но тем не менее итальянцем, а клуб в Сэддл-Уолли лишь десять лет назад допустил в свои ряды первых итальянцев. Тогда же они согласились и на присутствие евреев — то-то был повод для торжества, хотя некоторая неприязнь к ним сохранилась до сих пор.

Именно эта молчаливая неприязнь, которую никто никогда не демонстрировал явно, открыто, и заставляла Кардоне, Таннеров и Тремьянов неизменно тащить с собой в клуб Берни и Лейлу Остерман каждый раз, когда они прилетали с восточного побережья. Одно можно было сказать о всех шестерых — фанатиками они никогда не были.

Странно, подумал Кардоне, положив трубку и направляясь в маленький гимнастический зал, расположенный в боковой части здания, странно, что именно Таннеры собирают всех вместе. Правда, Джон и Эллис Таннер познакомились с Остерманами еще в Лос-Анджелесе, когда Таннер только начинал свой путь. Теперь Джой пытался понять, догадываются ли Джон и Эллис, что на самом деле связывает Берни Остермана, его и Дика Тремьяна. О характере этой связи они никогда ни с кем не говорили.

В то же время она обеспечивала такую независимость, о которой можно только мечтать; да, были и опасность, и риск, но его с Бетти все устраивало. Так же, как Тремьянов и Остерманов. Они не раз обсуждали это между собой, анализируя и обдумывая ситуацию, и пришли к общему решению.

Должно быть, это устроило бы и Таннеров. Но Джой, Дик и Берни решили, что Джон первым должен проявить инициативу. Это было бы великолепно. Ему не раз намекали, но со стороны Таннера не последовало никакой реакции.

Джой закрыл тяжелую, обитую дверь своего гимнастического зала, установил нужную температуру на шкале терморегулятора и стал переодеваться. Он натянул тренировочные брюки и рубашку, висевшие на металлической вешалке, и улыбнулся, увидев вышитые на фланели собственные инициалы. Только девушке из Честнат-хилла могло прийти в голову вышить монограмму на тренировочной рубашке.

Д.А.К.

Джозеф Амбруццио Кардоне.

Джузеппе Амбруццио Кардионе. Второй из восьми детей от брачного союза Анджелы и Умберто Кардионе, некогда обитателей Сицилии, а потом южной части Филадельфии. Где они и получили гражданство. Повсюду в доме висели бесчисленные американские флаги и раскрашенные картинки Девы Марии с голубоглазым и краснощеким младенцем Христом на руках.

Джузеппе Амбруццио Кардионе вырос и превратился в высокого, атлетически сложенного молодого человека, который зарекомендовал себя лучшим спортсменом старших классов Южно-Филадельфийской школы за все время ее существования. Он руководил советом старших классов школы, и дважды его избирали в городской студенческий комитет.

У него была возможность выбирать место учебы из самых престижных колледжей. Он предпочел Принстон, который был не так далеко от Филадельфии. Полузащитник принстонской команды сделал для своей альма-матер то, что казалось невозможным. Он попал в сборную Америки, первый игрок из Принстона, которому была оказана такая честь.

Несколько благодарных выпускников прошлых лет вывели его на Уолл-стрит. Он укоротил свое имя до Кардоне, причем последняя гласная была почти неразличима. Он решил, что это придаст ему солидности. Как Кардозо. Но никого это не волновало; скоро и он перестал обращать внимание на злополучную гласную. Рынок стремительно расширялся, достигнув пределов, при которых , вовлеченные в него, хотели обеспечить себе надежность вкладов. Сначала он просто исправно обслуживал клиентов. Итальянский юноша, который производил самое лучшее впечатление, молодой человек, который подсказывал взволнованным нуворишам, как лучше пристроить деньги; он понимал психологию этой публики, обеспокоенной своими вложениями.

И это должно было случиться.

Итальянцы достаточно чувствительны. Они куда надежнее чувствуют себя, если им приходится иметь дело с соплеменником. Ребята, что занимались строительством, — Костеллано, Латрони, Бателла, — которые сделали состояние в промышленности, потянулись к Кардоне. Они называли его коротко — Джой Кардоне. И Джой подсказывал им, как уклоняться от налогов, Джой обеспечивал им крупные заказы, Джой прикрывал их.

Деньги так и хлынули к нему. Благодаря друзьям Джоя доходы брокерского дома удвоились. «Уоррингтон и Беннет», члены нью-йоркской фондовой биржи, поменяли название на «Уоррингтон, Беннет и Кардоне». После этого оставалось недолго и до «Беннет и Кардоне», компании с ограниченной ответственностью.