Уильям Шекспир метаморфозы образов любви

«Чтоб его заставить показаться таким далёким, как он выглядит сейчас» (101, 14).

По мнению критиков, то время как сонеты Петрарки по традиции имеют вольту в конце восьмой строки, в сонетах Шекспира это может произойти уже в 12-й строке, а иногда и вовсе не происходит. В сонете 101, кажется, в конце восьмой строки происходит вольта, когда поэт-оратор, меняясь ролями с Музой, начинает активно вести Музу к двустишию и там предоставляет Музе решение проблемы «что сказать и как это сказать», гарантируя, что память о молодости сохранится.

Семантический анализ сонета 101.

Автор, находясь в затянувшемся кризисе после размолвки с «молодым человеком», который привел его к его затянувшемуся изнурявшему творческому молчанию, обратился к своей Музе.

«О, прогульщица Муза, каким будет твоё искупленье

За твоё, истиной в окрашенной красоте пренебреженье?» (101, 1-2).

Это, прежде всего вопрос, в котором присутствуют нотки упрёка в строке 1: «О, прогульщица Муза, каким будет твоё искупленье». Строки 1-2, согласно правилу «двух шекспировских строк», по смыслу неразрывны.

В строке 2, бард применяет литературную риторику с ссылкой на общепризнанное и применяемое его современниками украшательство в стихотворной строке: «…каким будет твоё искупленье за твое, истиной в окрашенной красоте пренебреженье?» Но на английском фраза «thy neglect», «твое пренебрежение», звучит, как вызов Музе и её посреднику «молодому человеку». Не вызывает сомнения, что этот вызов направлен и адресован прежде всего адресату сонета 101. Фраза «thy neglect», «твоё пренебрежение» строки 2 в совокупности с фразой «thy amends», «твоё искупление» и фразой «on my love depends», «от моей любви зависят» строки 3, являются не чем иным, как литературным приём «ассонанс». В тоже время, при соединении этих фраз в последовательность можно получить: «твоё искупление — твоего пренебрежения — от моей любви зависят», но по своей сути, это скрытое послание в подстрочнике сонета, направленное непосредственно адресату сонета 101.

Не стоит забывать, что эти строки были написаны во время апогея психологического кризиса барда, связанным с разрывом его отношений с «молодым человеком», что привело к его молчанию.

«Обе, истина и красота от моей любви зависят, ты учти;

Столь поступающий ты, и в том — величавости черты» (101, 3-4).

В строке 3, помимо этого бард прописал в подстрочнике следующее: «истина посредника Музы и красота самой Музы, являясь производными зависят от любви барда». Но во главенстве творческого процесса стоит креатор, то есть создатель произведения.

Таким образом, было составлено интегральное уравнение гармонии в поэзии: «Обе, истина и красота от моей любви зависят, ты учти». Фраза «ты учти», была мной вставлена не только для рифмы в русском переводе, она акцентирует внимание, на том, что обращена прежде всего к «молодому человеку», адресату сонета.

В строке 4, бард подчёркивает словами «столь поступающий ты», что тонко ощущает молодого человека, его мотивации, при этом сделал комплимент: «Столь поступающий ты, и в том — величавости черты». Возможно, это комплимент был сделан с единственной целью, очередной раз потешить его самолюбие.

«Ответь, Муза: быть может, не скажешь ли, ты» (101, 5).

Для применения приёма литературной риторики автор отошел от правила «двух шекспировских строк» в строке 5, обратившись к Музе. Затем следует риторический приём на три строки, который в тексте оригинала сонета является вопросом.

«Истине не нужен цвет, фиксируя с его окрасом иногда;

Красота не подтушёвка, красивую истину наложить;

Но лучший — есть лучший, если не смешивать пока»? (101, 6-8).

Двусмысленность строк 6-8 сонета 101, связана с тем, что эти строки направлены посреднику Музы, «молодому человеку» и самой Музе. В подстрочнике раскрывается скрытый упрёк в адрес молодого человека, так как он олицетворяет в данной формуле истину: «Истине не нужен цвет, фиксируя с его окрасом иногда». Где упрёк барда направлен, на ежедневную смену нарядов молодым человеком разными оттенками цвета «фиксируя с его окрасом иногда».

В строке 7, бард переводит плоскость риторического повествования на Музу, так как в данной формуле она является олицетворением красоты, в тоже время являясь её производной: «Красота не подтушёвка, красивую истину наложить».

Ссылка направлена на украшательство поэтической строки, необычайно популярное в елизаветинскую эпоху, с другой стороны, это намёк на цветовую палитру разных нарядов с многообразием рюшек и бантов при дворе, где главным условием которого было попадание в тон наряда королевы. Но с главным правилом: не перекричать своим нарядом наряд святейшей особы, это подлежало наказанием её величества, в виде отлучения от придворной жизни: «Но лучший — есть лучший, если не смешивать пока»? —  в строке 8.