Уильям Шекспир — образы меры, добродетели и порока

Are reverent thoughts, which bit of reverence move,

Curbde in with feare, but with gilt bosse above

Of hope, which makes it seeme faire to the eye:

The wande is will, thou fancie saddle art,

Girt fast by memorie; and while I spurre

My horse, he spurres with sharpe desires my hart,

He sits me fast how ever I doe sturre,

And now hath made me to his hand so right,

That in the manage, my selfe do take delight.

Philip Sidney «Astrophil and Stella», Sonnet XXI.

Я на своем коне, и Любовь пытается — на мне

Нашим мастерством верховой езды, хотя чудным трудом Я доказал,

Всадник для моей лошади, лошадь для Любви;

И ныне много несправедливости во мне бедном животном замечаю.

Дожди, с помощью которых моя наездница меня повязала

Это почтительные мысли, которыми частица благоговения движет,

Всё дело в обуздании страха, но от золочённых боссов вверху

В надежде, коя вынуждает это представить феерическим для взора:

Чудо — в желании, когда вы знаток искусства седлового,

Крепко подпоясанный воспоминаниями; и покуда Я пришпоривал

Моего коня, он подстёгивал с помощью острых желаний моё сердце,

Он быстро осаживал меня, как бы Я ни увлекался,

И теперь затеял в его руки отдать меня так верно,

Что в управлении Я получаю сам восторг.

Филип Сидни «Астрофил и Стелла», сонет 21.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.07.2022).

При внимательном анализе сонета 21, опубликованного в сборнике «Астрофил и Стелла» Филипа Сидни, можно обнаружить подстрочник, где читатель может увидеть ироническую «пародию на развращённость», «at parody of depravity» придворного молодого аристократа.

Характерно, но на творчество Эдмунда Спенсера и Филипа Сидни равнялся Шекспир при написании своих сонетов. Известно, что Шекспир был в близких дружественных отношения с ними, равняясь на коллег поэтов никогда не копировал их. Позднее он создал совершенно новые литературно драматические образы, наполняя их жизненной энергией, где строка выделяла автора подчёркнуто утончённым и искромётным юмором.

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare «The Merchant of Venice» Act III, Scene II, line 1440—1481

ACT III, SCENE II. Belmont. A room in PORTIA'S house.

Enter BASSANIO, PORTIA, GRATIANO, NERISSA, and Attendants

BASSANIO

So may the outward shows be least themselves:

The world is still deceived with ornament.

In law, what plea so tainted and corrupt,

But, being seasoned with a gracious voice,

Obscures the show of evil? In religion,

What damned error, but some sober brow

Will bless it and approve it with a text,

Hiding the grossness with fair ornament?

There is no vice so simple but assumes

Some mark of virtue on his outward parts:

How many cowards, whose hearts are all as false

As stairs of sand, wear yet upon their chins

The beards of Hercules and frowning Mars;

Who, inward search'd, have livers white as milk;

And these assume but valour's excrement

To render them redoubted! Look on beauty,

And you shall see 'tis purchased by the weight;

Which therein works a miracle in nature,

Making them lightest that wear most of it:

So are those crisped snaky golden locks

Which make such wanton gambols with the wind,

Upon supposed fairness, often known

To be the dowry of a second head,

The skull that bred them in the sepulchre.

Thus ornament is but the guiled shore

To a most dangerous sea; the beauteous scarf

Veiling an Indian beauty; in a word,

The seeming truth which cunning times put on

To entrap the wisest. Therefore, thou gaudy gold,

Hard food for Midas, I will none of thee;

Nor none of thee, thou pale and common drudge

'Tween man and man: but thou, thou meagre lead,

Which rather threatenest than dost promise aught,

Thy paleness moves me more than eloquence;

And here choose I; joy be the consequence!

PORTIA

(Aside) How all the other passions fleet to air,

As doubtful thoughts, and rash-embraced despair,

And shuddering fear, and green-eyed jealousy! O love,

Be moderate; allay thy ecstasy,

In measure rein thy joy; scant this excess.

I feel too much thy blessing: make it less,

For fear I surfeit.

William Shakespeare «The Merchant of Venice» Act III, Scene II, line 1440—1481.

Акт 3, сцена 2. Бельмонт. Комната в доме ПОРЦИИ.

Входят БАССАНИО, ПОРЦИЯ, ГРАЦИАНО, НЕРИССА и Слуги

БАССАНИО

Так пусть же внешние проявления будут наименьшими сами собой:

Мир всё ещё обманут с помощью украшений.

В законе, что ни просьба так с душком или продажная,

Но, бывая приправленной любезной речью,

Затмевающей показ зла? В религии,

Что проклятая ошибка, но некого трезвого чела

Который будет благословлять это и одобрит текст,

Скрывая грубоватость с помощью прекрасного орнамента?

Там нет порока столь простого, но предполагающего

Некий знак добродетели на его внешних частях:

Сколь много трусов, чьи сердца всё также лживы

Как лестница из песка, всё ещё носят на их подбородках

Бороды Геркулеса и нахмурившегося Марса;

Кто внутри искал, наличие печени белой, как молоко;

И этим предполагал, что это экскременты доблести

Предоставив их опорным пунктом! Глянь на красоту,

И вы смогли узреть из этого, что приобреталось по весу;