Уильям Шекспир — слова символы, как язык иносказания

Как, все те же заблуждения, которые в тебе видны,

К истинам перевёрнутым и принятым за правдивые вещи

Скольких Агнецев мог бы суровый Волк предать (рядом),

Дабы, подобно Агнецу, он охватить мог своим взглядом» (96, 1-10).

Уильям Шекспир сонет 96, 1—8.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 31.01.2024).

По моему мнению, когда повествующий бард описывал в сонете 96 черты характера юного Саутгемптона, то он таким образом охарактеризовал его, показав внутренние черты юноши, В тоже время, как содержании сонета 20 читатель может увидеть внешнее описание адресата последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь».

Известно, что Саутгемптон входил в число главных фаворитов королевы после графа Эссекса, и порой дело доходило до абсурда, когда он одаривал милостями с помощью протекции при дворе персон, недостойных благосклонностей с низменными и коварными помыслами. Именно, поэтому в сонете 96 в строках 9-10 поэт применил в качестве литературного приёма «аллюзию» на библейскую притчу «об волке и агнецах».

Однако, обратим свой взор к семантическому анализу сонета 95, который судя по содержанию заключительного двустишия, касался не только адресата сонета, но и «дорогого сердца» его возлюбленной — леди Элизабет Вернон.

Характерной особенностью сонета является то, что первое четверостишие сонета 95 состоит из двух предложений. Первое предложение является риторическим вопросом размером в три строки, но судя по восклицательному знаку четвёртой строки, бард применил риторической приём. Таким образом, повествующий выразил своё вполне справедливое возмущение действиями «молодого человека».

Поэтому строки 1-3 следует рассматривать вместе, в качестве составных частей основного риторического вопроса, сформировавшего сюжетную линию всего сонета.

«How sweet and lovely dost thou make the shame,

Which like a canker in the fragrant Rose,

Doth spot the beauties of thy budding name?» (95, 1-3).

«Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк,

Который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк),

Пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?» (95, 1-3).

В строках 1-3, повествующий бард, обращаясь к юноше задаётся вопросом: «Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк, который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк), пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?».

Конечная цезура строки 2 мной была заполнена словом в скобках «нарёк», при помощи которого была решена проблема рифмы строки. В тоже время метафора строки 2 содержит такие слова-символы, как «canker», «червоточина» и «the fragrant Rose», «благоухающая Роза».

Хочу заострить внимание читателя на «определителе» «the» перед вторым словом-символом, так как оно по сути является идентификационным маркером придворной дамы, к которой юный Саутгемптон имел прямое отношение, так как она было его возлюбленной, это — во-первых.

Краткая справка.

«The» — определитель, используемый перед существительными для обозначения конкретных вещей или людей, о которых уже говорили или которые уже известны, или которые находятся в ситуации, когда ясно, что происходит. (Cambridge Academic Content Dictionary).

Во-вторых, переместив фокус внимания к ремарке в скобках оборота речи строки 13 текста Quarto 1609 года: «Take heed (deare heart) …», «Приняв во внимание (дорогое сердце) …», мы обнаруживаем упоминание сердца возлюбленной юного Саутгемптона. Вне всякого сомнения, строки 13-14 обращённые непосредственно к юноше содержат в ремарке упоминание по касательной «дорогого или дражайшего сердца» леди Элизабет Вернон. Дальнейшая хронология документированных событий указывала на тайное венчание юного Саутгемптона с любимой придворной дамой королевы в связи с её беременностью. Ритуал этого тайного венчании, был совершён без разрешения королевы. Вследствие чего, в развернувшихся далее событиях привело к заключению в тюрьму Флит обоих, заключивших тайно брак влюблённых.

И сразу читателю становится понятна причина, почему сонеты 98 и 95 мной были соединены в одном эссе! Дело в том, что несмотря на несколько «публичных скандалов» из-за беспечности юного Саутгемптона, поэт и драматург продолжал его любить, как сына, прощая все его проказы и выходки. По вполне естественной причине поэта беспокоила судьба безалаберного, но необычайно талантливого юноши.

Впрочем, вся гамма разных чувств поэта передана в лирических строках первого четверостишия сонета 95 при помощи риторическим приёмов:

«How sweet and lovely dost thou make the shame,

Which like a canker in the fragrant Rose,

Doth spot the beauties of thy budding name?

Oh, in what sweets dost thou thy sinnes inclose!» (95, 1-4).

«Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк,

Который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк),

Пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?

Ах, в какой сладости ты, окружённый своими грехами!» (95, 1-4).

В строке 4, повествующий выразил возмущение: «Oh, in what sweets dost thou thy sinnes inclose!», «Ах, в какой сладости ты, окружённый своими грехами!».