Уилки Коллинз

На самом деле это самый продуманный и блестящий роман Коллинза, в котором череда тайн и загадок раскрывается медленно и неуклонно. Череде заговоров соответствуют и герои романа. Один противостоит другому. Словно все эти персонажи ведут друг с другом шахматные партии в некоем большом турнире интриг. Граф Фоско — замечательный злодей, Мэриан Холкомб — превосходная героиня. Она представляет типичный для книг Коллинза характер одухотворенной и умной женщины с независимым складом ума. Она обладает и весьма необычной внешностью: «Цвет лица у дамы был очень смуглый, а на верхней губе темнели усики».

«Женщина в белом» показывает читателю два сложных типа личности: самостоятельно мыслящую и несколько «мужеподобную» женщину — и вялого, «женоподобного» мужчину. Некоторые мужские персонажи, например, склонны к нервному расстройству, а граф Фоско описан как «нервно чувствительный» и «толстая маскарадная фигура наподобие св. Цецилии, только в мужском обличии». Мужчины зачастую меланхоличны и пассивны, в то время как женщины брызжут энергией и независимостью; только женщины способны на моральную непоколебимость и вообще на проявление пыла и убежденности. В последующих его произведениях главными злодеями всегда были женщины. Таким образом Коллинз бросал вызов гендерным представлениям своего времени. В его романах непременно находится место сексуальной неопределенности. Персонаж «Лунного камня» говорит: «Физиологи утверждают, и совершенно правомерно, что некоторые мужчины рождаются с женским складом, и я один из них!»

В сочинениях Коллинза мужчины тиранят женщин и превращают их в жертв, но почти все женщины дают отпор. Вот почему в истории похищенной идентичности и несправедливого заточения Коллинз смог в яркой и запоминающейся форме показать тяжелую долю викторианских женщин; у них не было имущественных прав, их можно было лишить собственной личности, в том числе и в статусе жены, их можно было держать, по сути, взаперти в замкнутом, домашнем мире. Во многом именно поэтому «Женщина в белом» вызвала такой большой интерес и волнение. Повествование напоминает судебный процесс, в ходе которого различные свидетели рассказывают только то, что знают сами, не имея ни малейшего представления о целостной общей картине и о том, какую роль в ней играют именно их показания. Коллинз говорил, что его вдохновило посещение настоящего суда, но достоинства его метода ясны и без этого. Он создает напряжение, заставляет предполагать и угадывать то, о чем по-настоящему знает лишь сам автор. Но это еще и способ подчеркнуть иллюзорность правды. Что нам видится и что происходит на самом деле? Что таится под поверхностью? Повествование наполнено смутным ощущением мрака, нарастающей беды. «Как мало я знал тогда о поворотах и изгибах лабиринта, который обманывал меня и вел ложной дорогой!» Это роман совпадений и двойной идентичности, фатальности и саспенса. Это скорее роман событий, а не персонажей, сюжета, а не характеров. Один из рассказчиков в романе упоминает «груз долгого прошлого» и «цепь» событий. Эта цепь связывает их всех воедино, удерживает их в плену. «Я чувствовал неуклонное приближение будущего, оно холодило, внушало невыразимый трепет, заставляя подозревать скрытый замысел в этой длинной цепи несчастий, смыкающейся вокруг нас». Это роман особого рода, онтребовал специфического мастерства и уникального воображения.

Это была первая книга Коллинза, получившая определение «роман-сенсация», и его стали характеризовать как «романиста, который изобрел сенсацию». Это можно понимать буквально. Роман-сенсация рассчитан на то, чтобы «наэлектризовать нервы». Опыт постоянного саспенса может оказывать вредное воздействие на нервную систему, многие персонажи романа словно постоянно пребывают в истерическом состоянии, и эта лихорадочность может передаваться читателю. Тот факт, что «Женщина в белом» была первоначально опубликована в виде серии выпусков, усиливал шокирующее и возбуждающее действие романа, поскольку читателю приходилось ждать следующего номера журнала, оставаясь в напряжении и предвкушении. Но все эти тревоги отражали гораздо более глубокие страхи. Коллинз писал о тайнах, «лежащих под поверхностью», за три десятилетия до того, как Фрейд ввел в употребление понятие подсознания. Его беспокоили двойники и подмененная идентичность, фальшивые и множественные личины, мономания и наваждение. Он нащупывал пути к бессознательным ассоциациям и вытесненным воспоминаниям.