Уилки Коллинз

Едва поднялся занавес, публика начала смеяться, хотя пьеса, по словам Генри Морли, представляла собой «два часа бескомпромиссного пафоса». Когда руки «трупа» задрожали и потянулись за звонком вызова, зрители буквально впали в истерику. Морли, один из первых профессоров английской литературы, заключил, что персонажи Коллинза «просто марионетки, выражающие банальные чувства, утомительно представленные». Пьеса сошла со сцены после нескольких представлений и никогда больше не ставилась. Коллинз записал: «Бедный Робсон сделал все, на что способен. Дальше тишина». Ужин после премьеры, состоявшийся в доме Диккенса, один из гостей описал как поминальную трапезу.

Исследуя «неизвестную публику», Коллинз высветил любопытные стороны викторианской цивилизации в стиле колонки советов из дешевой периодики. «Замужние женщины, совершившие небольшие грешки, советуются с редактором. Изменившие женам мужчины смертельно боятся, что их выведут на чистую воду, а потому советуются с редактором». Нельзя пожимать руку даме в момент знакомства. Но можно продавать лекарства без патента. Читатель хочет получить рецепт имбирного пряника, способы закрасить седину, избавиться от бородавок, нервного или пищеварительного расстройства. Другой желает узнать, что такое эсквайр или как произнести слово «живописный» или «эзотерический». А еще кто-то интересуется точным временем дня, в которое уместно нанести визит новобрачным. А пристойно ли быть одновременно учительницей танцев и преподавательницей в воскресной школе? А можно ли продавать лимонад без лицензии? Я уже четыре года люблю одну женщину, но не решаюсь сказать ей об этом. Посоветуйте, что делать.

10. Женщина

В конце 1858 года Коллинз вместе с братом и матерью переехал в новый дом на Кларенс-террас, 2, по соседству с Риджентс-парком. Однако теперь у него появился и другой, более важный адрес. К началу 1859 года он указывает в письмах «дом 124 по Олбани-стрит». Кэролайн Грейвз в 1858 году тоже живет рядом с Риджентс-парком. Она подписывается как «миссис Грейвз».

Он определенно живет вместе с Кэролайн Грейвз, хотя формально считается обитателем дома на Кларенс-террас. Должно быть, он платит за аренду и бытовые расходы. На Олбани-стрит они принимают в гостях Эдварда Пиготта и Августа Эгга, но не каких-либо более респектабельных знакомых Коллинза. Замужние женщины в этот дом не приходят. У него, безусловно, были друзья, осуждавшие эту связь и советовавшие ему покончить с неподобающими отношениями. Некоторые считали Кэролайн Грейвз авантюристкой или и того хуже. Если Кэролайн Грейвз и Коллинз давали званые ужины, дам на них не приглашали. Родители запрещали своим детям играть с дочерью Кэролайн Грейвз, Гарриет, которую дома звали Кэрри.

Коллинз упоминает трудности, с которыми сталкивается неженатая пара. В романе «Армадейл»[22] он размышляет: «Влияние публичного скандала — сила, которая действует вопреки обычным законам механики. Она нарастает не от концентрации усилий, а от широты распространения». В романе «Новая Магдалина» один из персонажей пишет, что «люди, которые в прежние годы обычно приходили ко мне и приглашали к себе, — или те, что в случае моего отсутствия мне писали, — теперь с поразительным единодушием воздерживаются от визитов, приглашений и даже писем». В романе «Без права на наследство» заходит речь о том же: «Я прожила достаточно долго в этом мире, чтобы знать: чувство приличия у девяти англичанок из десяти не знает снисхождения или жалости».

Возникали проблемы и со слугами, и с владельцами съемного жилья. В частности, некие конфликты вынудили Коллинза и Кэролайн Грейвз переехать в другой дом буквально по соседству — номер 2 по Нью-Кавендиш-стрит; там они снимали комнаты у местного доктора, вероятно, более расположенного сочувствовать паре, оказавшейся в непростом положении.

Летом 1859 года они снова на шесть недель поехали в Бродстэрс и сняли там коттедж Чёрч-Хилл на Рэме гейт-роуд. Место было тихое, с отличным видом на море; Коллинз любил наблюдать за судами, регулярно проходившими мимо. Он нанял повариху, но столкнулся с немалыми трудностями в общении с различными торговцами, норовившими содрать побольше с приезжих. К своему ужасу, Коллинз обнаружил, что овощи ему предлагали по цене в три раза выше лондонской. Некоторые гости, среди них Чарльз Уорд и Чарльз Коллинз, оставались пожить, а Диккенс снял комнаты в гостинице неподалеку.

Однако значительную часть времени Коллинз проводил за рабочим столом, обычно с десяти утра до двух часов дня. Он приступил к сочинению нового романа, также выходившего в свет в виде серии выпусков. Он сказал Уорду, что «история эта самая длинная и сложная из всех, что я писал, и в начале ее возникают невероятные сложности с построением». Как обычно, у Коллинза интенсивный интеллектуальный труд приводил к обострению физических недугов, он страдал от болезненных приступов подагры в ногах, и местный врач вынужден был даже проводить небольшие операции. «Кажется, я обречен, помоги мне Бог! Мне никогда не будет лучше».