Уилл

Когда я поднимаю взгляд, он стоит обнаженный там, где я его оставила, и ждет. Я медленно поворачиваюсь, подавляя в себе стон от созерцания его великолепного стройного тела и неподдельной нужды в его взгляде.

Я медленно приближаюсь к нему, сжимая кнут в руках. Его грудь поднимается и опадает, когда он видит это.

Мы должны установить кое-какие правила, но я не могу ждать, наблюдая, как он трепещет. Я поглаживаю кончиком кнута его грудь, оценивая каждый легкий отклик его тела, и продолжаю, спускаясь к мышцам пресса, ниже и еще ниже, пока не добираюсь до его твердого члена, гордо стоящего между его бедер.

Он смотрит вниз, на него, все его тело отзывается, когда я обвожу головку, почти протестуя, но он выдерживает это. Я отступаю в сторону, чтобы получить лучший обзор и продолжить свое путешествие вниз, пока мой кнут не оказывается под его яичками, лаская их так же, как я ласкала его через джинсы, когда он только приехал.

Боже, я хочу шлепнуть его! Я не знаю, откуда взялось это желание, но оно чертовски сильное.

— Придумай стоп-слово.

Он подпрыгивает, будто забыл, что здесь есть кто-то, кроме него. Мне нравится, что со мной он будто отключается от реальности.

— Оно мне не нужно, — запинается он.

Ладно, возможно, мы поторопились. Нам нужно в этом разобраться. Снизив уровень жесткости, я бросаю кнут и приближаюсь к нему, прижимаю его лицо к своему и удерживаю его так. Он заметно расслабляется. Сомнение, пробежавшее по его лицу, уходит, и он немного расслабляется.

— У тебя должно быть стоп-слово. Могут быть вещи, которые ты не захочешь, чтобы я делала. — Я немного отстраняюсь от него, чтобы видеть его реакцию.

В уголках его губ появляется улыбка, словно он воображает все те вещи, которые он не сможет попросить прекратить делать с ним.

— Я не могу придумать, чего бы я не хотел, чтобы ты со мной делала.

Я закатываю глаза.

— Это то, о чем все говорят, пока не столкнутся с жестокостью.

Он нервно смеется.

— А это даже заводит, так что не знаю, воспринимать это всерьез или нет.

— И это доказывает, что я права.

— Ты можешь делать со мной все, что тебе нравится. Я хочу того же.

— Но, Уилл, ты не знаешь, когда настанет такой момент. Это может быть даже нечто, что ты воспринимал как вполне комфортную ситуацию, и вдруг ты захочешь, чтобы все прекратилось.

— Тогда почему я не могу сказать «остановись»? Я знаю, что ты услышишь меня.

Я вздыхаю. Мы, в конце концов, разберемся с этим, но, видимо, не сегодня. Я решаю двигаться дальше.

— Иногда игнорирование того, что ты просишь остановиться, может быть частью удовольствия. Возможно, мне захочется услышать, что ты умоляешь меня остановиться, зная, что у меня есть полное право игнорировать это и продолжать. Стоп-слово позволит нам расслабиться. Но сегодня вечером я не планирую играть в такие игры, поэтому «остановись» будет прекрасно.

Я отворачиваюсь от него, подбираю с пола кнут и снова возвращаюсь в амплуа властной стервы, прежде чем повернуться к нему.

Он ищет подсказки на моем лице, но я не даю ему зацепок и достаточной уверенности, поэтому напряженность возвращается. Я смотрю на него, шагая вперед-назад, осматривая его тело, возвращая его обратно в уязвимое состояние. Поднимая свой кнут, я не трачу время и направляюсь прямо к своей цели, и возвращаю его к тому, где я остановилась. К взвешиванию его яичек так, будто он просто вещь.

Я слегка постукиваю по ним, наслаждаясь дрожью, которую он не в силах контролировать.

Поглаживая их снова, я наклоняюсь.

— Стоп — это твое стоп-слово на сегодня. Ты понял?

— Да, — шепчет он.

Я отодвигаюсь на пару сантиметров и бью немного сильнее.

— Да, кто? — Задаю вопрос я.

— Да, Богиня! — Рявкает он, стараясь не задохнуться.

Я могла бы ударить сильнее, но я учусь и хочу увидеть диапазон реакций, которые я смогу вытащить из него.

— Уже лучше, мальчик. Тебе нужно будет помнить о манерах, если хочешь получить награду.

— Да, Богиня.

— Сядь сюда, — я постукиваю по стулу, который я поставила в центре комнаты, перед тем, как он приехал.

Он подчиняется и садится.

— Руки за спину.

Он любезно убирает руки за стул и сжимает их, принимая удобное положение.

Я возвращаюсь к туалетному столику и собираю шарфы, которыми мне придется обходиться сегодня.

— Жаль, что у меня здесь нет моей шкатулки. — Тихо бормочу я, разделяя его руки и привязывая правое запястье к правой стороне стула так сильно, как могу, моим старым шелковым шарфом. Повезло, что у меня их несколько.

— Твоя шкатулка? — спрашивает он, думая, что я разговариваю с ним.

— У меня дома есть шкатулка с игрушками, — сообщаю ему я.

— Типа с фаллоимитаторами и прочим?

— Помимо всего остального. Я могла бы связать тебя гораздо лучше, если бы она была здесь.

Он замолкает, когда я передвигаюсь, чтобы привязать его лодыжки к ножкам стула. Я начинаю понимать, что, возможно, это звучало так, будто у меня были другие мужчины, привязанные к стульям. Я уже сказала ему, что их не было, и мне не хочется объяснять это снова.