Uilyams Diokletian-Restavrator-Rimskoy-imperii.633425 - Неизвестный

Гибель римской Европы жившие в ту эпоху воспринимали и оценивали по-разному. Для германских племенных вождей это прежде всего была трудная борьба за их личное превосходство и за жизнь для их собственного народа; позднее эта борьба была увековечена в героических легендах о великом переселении народов, о великих войнах и странствиях, из которых соткалось повествование «Песни о Нибелунгах». Для Августина или Папы Льва это было наглядное подтверждение, что вся мощь земных царств — лишь прах и тлен, а единственно вечно лишь Царство Христово, земным аналогом которого является церковь. В целом перемены не носили ни характера внезапного крушения и возвращения к первобытному состоянию, ни, вопреки мнению некоторых прогерманских историков, мирного перехода власти от римских правителей к германским, который прошел незаметно для их подданных. Скорее, здесь было и то и другое, и много чего еще в зависимости от того, когда и где жил наблюдатель. Многие германские короли уже были частично романизированы и еще более романизировались, поселившись на римской территории, женившись на местных жительницах и приняв христианство, хотя это и не коснулось большинства их подданных. Наиболее реалистично и наименее предвзято настроенные римляне почитали своей миссией сделать все, что было в их силах, чтобы привить культуру своим новым правителям. Слова, приписываемые Атаульфу, королю вестготов, женившемуся на весьма умной сестре Гонория Галле Плацидии, возможно, идеализированы, но вполне отражают точку зрения, становившуюся все более популярной среди варваров:

Поначалу хотел я уничтожить имя Римского государства и превратить все его земли в империю готов. Я желал, чтобы Романия стала Готией, а Атаульф правил, как раньше правил Цезарь Август. Но опыт научил меня, что неуправляемые дикие готы не подчинятся законам, а без законов нет государства. Поэтому я благоразумно выбрал иную славу и решил оживить имя Рима с мощью гота, и надеюсь, что потомки признают меня зачинщиком возрождения Рима, потому что заставить эту империю изменить свою суть не в моих силах.⁹

В противоположность подобному подходу, уже после того как марионеточная империя Запада была наконец уничтожена, король остготов Теодорих основал свое королевство в Италии. Это не намного изменило образ жизни богатых сенаторов. Верно, что они лишились трети своих земель, которые перешли готским поселенцам. Но изъятие земель проводилось упорядоченно, под прикрытием старого римского закона о расквартировании войск — hospitalitas. А право сенаторов на оставшуюся землю было защищено от посягательств способом, который не приходил в голову последним императорам. Сенаторы по-прежнему подчинялись римским законам и администрации, по-прежнему назначали консулов и устраивали празднества, собирали свою огромную ренту, развлекали население цирковыми играми и, как и раньше, вели подчеркнуто цивилизованную общественную жизнь. Римляне и готы жили в Италии как два отдельных общества, а правительство Теодориха использовало большую часть чинов и атрибутов прежней империи, управляя регионами, как и прежде, посредством префектов претория. В Италии, Испании и отчасти Галлии элементы римской культуры и администрации сохранялись в разбавленном виде, потому что заменить их завоевателям было нечем. Обращение готов и франков в христианство значительно усилило проримское влияние на них церкви с ее могущественными епископами и сетью диоцезов, построенной на основе прежней муниципальной администрации. И на западе, и на востоке в век кризиса влиятельные епископы часто принимали на себя роль городских магистратов. Существовавшее некогда географическое и административное единство понемногу исчезло — но оставило богатое наследство древней цивилизации, которое сохранилось и до наших дней.