Uilyams Diokletian-Restavrator-Rimskoy-imperii.633425 - Неизвестный

Эдикт представляет собой нечто вроде абсолютизированного мерила: он имел некоторое отношение к реальным рыночным ценам, однако одновременно старался показать некие предполагаемые нормальные, справедливые, правильные цены. Это было не только средство борьбы с инфляцией, но и попытка законодательно закрепить то, что в обществе считается просто соотношением между заработной платой и ценами, товарами первой необходимости и предметами роскоши. Его прообраз можно найти в традиционной обязанности правительства периодически вмешиваться в рыночную экономику, которая в остальном оставалась нерегулируемой. Но Диоклетиан сделал огромный шаг прочь от этой традиции. Его эдикт ориентирован на обобщенный постоянный контроль, и запрет купцам удерживать товар от продажи по установленной цене явно отдает тоталитарной экономикой; по сути, этот документ заявляет о первичном праве государства на использование и разделение материальных ресурсов общества, вопреки праву частной собственности.

Однако на самом деле — если только уровень максимальных цен не совпадал с действтёльньгми колебаниями цен того периода — ввести закон в действие было попросту невозможно. Приходилось полагаться на частные жалобы или на инспекторов, нанятых муниципальными советами для контроля рынков, которые сами были обладателями и продавцами собственности. Государственные чиновники, принимавшие участие в столь многих транзакциях, проявляли рвение лишь в том случае, если это было им на руку, а сосуществование натуральной и денежной экономик только упрощало уклонение от исполнения закона. Согласно Лактанцию, «тогда из-за скудости и нищеты пролилось много крови, так что даже непричастные к торговле были охвачены страхом, а дороговизна свирепствовала все сильнее, пока тот закон после многих смертей не сошел на нет сам собой»⁵. Помимо этого обвинения у нас нет никакого понятия о том, сколько нарушителей эдикта подверглись наказанию, но доказать их вину, вероятно, было непросто. В любом случае ясно, что люди не боялись изымать товар с рынка.

Через несколько лет тщательно разработанный эдикт был отставлен за неиспользованием. По мере продолжающегося роста цен правительство поняло, что пытаться их навязать невозможно, и эдикт понемногу сошел на нет. Намерение Диоклетиана вернуть в обращение стабильную серебряную монету, которая вновь станет универсальным средством обращения, так и не было реализовано. Некоторой устойчивости монетного курса удалось добиться лишь много лет спустя, с введением золотого солида при императоре Константине.⁶

Неудачная попытка Диоклетиана провести в жизнь то, что он считал справедливыми условиями, и явная неуклюжесть его закона как инструмента контроля торговли не заставили его (и его преемников) отказаться от намерения все больше вмешиваться в экономику государства. С точки зрения императора, у него не было иного выхода. Даже если бы Диоклетиан и его помощники владели глубоким пониманием политэкономии — которого, конечно, у них не было, они бы вряд ли предприняли попытку вернуться к прежнему минимальному участию государства в экономике, как это было перед великим кризисом. Сложная сеть отношений, из которых состояла многообразная экономика старой империи, оказалась разорвана слишком во многих местах. Гуманистическая основа из уверенности, жизнеспособных общественных институтов, готовности работать, взращивать и вкладывать исчезла без следа.⁷

Как настойчиво демонстрирует новая налоговая система, Диоклетиан видел экономическую жизнь государства только в формате стратегии. Основанием для нее, вне всяких сомнений, считалась частная собственность, но ее функция состояла в том, чтобы владеть достаточным объемом налогооблагаемого имущества для обеспечения государства солдатами для обороны и гражданским правительством для нищего администрирования. Если земля оставалась невозделанной, нк’ударство должно было населить ее земледельцами; если города не хотели добровольно заниматься самоуправлением, их имущие классы < лсдовало принудить выполнять свой долг. Как и прочие иллирийские императоры, Диоклетиан зачастую думал о землевладельцах, ремесленниках и крестьянах в тех же категориях, что и об офицерах и солдатах, |,шимающих свои установленные позиции в общей схеме. Возможно, пол ее сознательно он изучил в Египте принцип действия иной экономической модели — ритуализованного государства, живущего за счет принудительной службы, — которую можно было распространить на нею территорию империи.