Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

Во время наших последних недель в Белом доме с визитом прибыл премьер-министр Черчилль. Мой отец устроил в его честь небольшой мальчишник, на который пригласил министра обороны Роберта Ловетта, Аверелла Гарримана, генерала Омара Брэдли и госсекретаря Дина Ачесона. Все пребывали в приподнятом настроении, особенно папа. Внезапно мистер Черчилль повернулся к нему и сказал:

– Господин президент, я надеюсь, у Вас припасен ответ для того часа, когда мы с Вами предстанем перед апостолом Петром и он скажет: «Как я понимаю, вы оба ответственны за то, что сбросили атомные бомбы. Что вы можете сказать в свое оправдание?»

Роберт Ловетт сказал: «Премьер-министр, Вы уверены, что этот вопрос Вам зададут в том же месте, что и президенту?»

– Ловетт, мое огромное уважение к Создателю этой и бессчетного количества других вселенных вселяет в меня уверенность в том, что Он не осудит человека, не выслушав его позиции.

Ловетт: «Это так, но Ваше слушание вряд ли начнется в Верховном суде или непременно в том же зале, что и слушание президента. Это может быть совсем другой суд, расположенный очень далеко оттуда».

– Я в этом не сомневаюсь, но, где бы он ни происходил, он будет вестись в соответствии с принципами английского общего права.

Тут в разговор вступил Дин Ачесон, который любил подкалывать Черчилля в связи с уменьшившейся ролью Великобритании: «Не будет ли подорвано Ваше уважение к Создателю этой и других вселенных, если Он вдруг решит перенести юридический процесс на какой-нибудь малюсенький остров в крошечном мире в одной из вселенных поменьше?»

– Ну, дело будет рассматриваться судом присяжных, это точно.

Ачесон: Oyez! Oyez![181] Господин судебный пристав, не составите ли Вы список присяжных по делу об иммиграции Уинстона Спенсера Черчилля?

Каждый из гостей взялся играть какую-нибудь историческую роль, пишет Маргарет Трумэн. Генерал Брэдли заявил, что он – Александр Великий. Другие взяли себе роли Юлия Цезаря, Сократа и Аристотеля. Премьер-министр отказался включить в состав жюри Вольтера (тот был атеистом) или Кромвеля (потому что тот не верил в верховенство закона). Затем мистер Ачесон вызвал Джорджа Вашингтона. Это для мистера Черчилля было уже чересчур. Он видел, что положение складывается не в его пользу:

– Я отказываюсь от суда присяжных, но не от принципа неприкосновенности личности. Вам не удастся засунуть меня в первую попавшуюся черную дыру.

Они проигнорировали его замечание и продолжили подбор присяжных. Папа был назначен судьей. Дело было рассмотрено. Премьер-министр был оправдан{174}.

Во время своего визита мистер Черчилль признался папе, что слабо представлял его в роли президента, пришедшего на смену Франклину Рузвельту. «Я сильно ошибался в Вас, – сказал премьер-министр. – С тех пор никто, кроме Вас, не сделал столько для спасения западной цивилизации»{175}.