Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

Преждевременная смерть всегда придает образу дополнительную мощь{21}. Но карьера Китченера ставит ряд вопросов относительно ведения колониальных войн – вопросов, актуальных тогда и остающихся таковыми поныне. Те же самые вопросы с еще большим правом можно адресовать и Черчиллю, а также немалому количеству его подчиненных. Не приводит ли военное ремесло и строгий кодекс армейской дисциплины (беспрекословное следование приказам под угрозой расстрела) к автоматическому расчеловечиванию? Враг-туземец всегда рассматривается как не вполне человек. Нормы относительного приличия, соблюдаемые внутри страны (хотя и не в случае США, где они не распространялись на коренное население или рабов и их потомков), отбрасываются в сторону. Один вид другого цвета кожи, а также огромных нетронутых богатств на подлежащей оккупации территории снимает все ограничения. Чувство человеческой общности исчезает. На первый план выходит звериная жестокость. Вот по этой части Китченер был непревзойденным мастером. Его отчаянное желание заполучить должность вице-короля Индии ни для кого не являлось секретом. Предложение было заблокировано Джоном Морли, министром по делам Индии в правительстве либералов. Он отдавал себе отчет в том, что, как бы ни складывалась обстановка, автократический садизм никак не входил в список того, в чем действительно нуждалась тогда Британская Индия. Несмотря на льстивый ажиотаж в прессе и приглашения на официальные банкеты, Морли и еще пятьдесят парламентариев по-прежнему были решительно настроены против награждения Китченера денежной премией по его возвращении из Судана.

Подобным же образом и Черчилль на протяжении всей своей жизни вдохновлялся идеей сохранения, расширения и защиты Британской империи, не считаясь с военными или моральными издержками. Он искренне полагал – и нередко высказывался в этом смысле, – что приобщение к цивилизации дикарей и низших народов является благом для всего человечества. Разве они не выиграют от этого? Много десятилетий спустя Ганди, отвечая на вопрос американского журналиста о том, что он думает относительно западной цивилизации, произнес свои знаменитые слова: «Это было бы неплохой идеей»[62].

Китченер был сторонником более жестких мер, чем Черчилль, но они работали над одним проектом. Победа при Омдурмане, говорил он, открыла долину Нила для «цивилизующего влияния коммерческого предпринимательства». Китченер был не идеологом, а полезным техническим исполнителем. Его амбиции приняли форму завоевания колоний и купания в славе, пусть даже сама «ванна» эта была наполнена кровью. В этом отношении он был беспощаднее других представителей военной касты империи, но принципиально не отличался от них. Черчилль был точно таким же, а то и похлеще. Но его тщеславие делало его особенно опасным.

Белые против белых

Последняя в XIX в. война на Африканском континенте разыгралась в Южной Африке между англичанами и бурами – потомками голландцев, высадившихся на мысе Доброй Надежды в XVII в., чтобы основать здесь форпост Голландской Ост-Индской компании. Позднее к ним присоединились гугеноты, бежавшие из Франции после отмены Нантского эдикта[63]. С этого момента на историю Капской колонии влиял переменчивый баланс сил в Европе: то англичане одерживали верх, то вновь возвращались голландцы, и так до тех пор, пока гегемония Великобритании не стала неоспоримой.

Но количество голландских поселенцев и распространение языка привели к тому, что появились территории, где этот язык стал преобладающим. Ян Смэтс – человек с голландскими корнями, но при этом крайний англофил (позднее ставший премьер-министром Южной Африки и близким другом Черчилля) – предложил компромисс, в рамках которого фактическим правителем и председателем правительства, состоявшего из европейцев разного этнического происхождения, становился Сесил Родс. Буры не проявили заинтересованности. Они желали сами управлять своими делами, продолжать владеть своими рудниками и сокровищами и не платить налоги Лондону.

Переселенцы, как показывает история, часто оказываются самыми свирепыми и твердолобыми представителями породивших их культур. Английские пуритане в Северной Америке, испанские католики в Южной Америке, французские колонисты в Алжире и Марокко, еще одни англичане в Центральной Африке[64], португальцы в Гоа и в Восточном Тиморе, бруклинские евреи в оккупированной Палестине и так далее. С бурами было то же самое. В декабре 1880 г., в самом начале первой Англо-бурской войны, они провозгласили независимость Трансвааля и принялись осаждать размещенные в регионе британские гарнизоны. В 1881 г. был объявлен мир, но напряженность с периодическими вспышками насилия сохранилась. К 1899 г. стороны вновь столкнулись на поле боя. Черчилль обеспечил себе место в первых рядах, чтобы наблюдать за поединком.