Уинстон Черчилль. Темные времена

В этом и заключалась основная ошибка Чемберлена, отказывающегося принимать внешнеполитические и геополитические реалии. Черчилль же продолжал говорить так, как будто война уже началась. «А разве у кого-нибудь повернется язык назвать нынешнюю ситуацию миром? – спросит он во время своего очередного выступления в палате общин в марте 1938 года. – Разве это не самая настоящая война, хотя пушки пока и молчат? Разве в ходе развернувшегося международного конфликта не одерживаются победы и не завоевываются территории? Разве не переносятся границы и не покоряются целые народы?»²⁸³. Вспомните Китай, Эфиопию, Рейнскую область. А теперь еще и Австрия. «Когда-то мы твердо стояли на ногах, но стоило нам отступить на пару шагов назад, как мы утратили опору, – не унимался Черчилль. – Стоит нам еще немного попятиться, и мы низринемся в пропасть»²⁸⁴. Он сравнивал свою страну с «коровой, уныло мычащей то в Берлине, то в Риме, в то время как тигр и аллигатор уже приготовились ее съесть»²⁸⁵.

«Ваше выступление потрясающее с первого до последнего слова», – даже не пытаясь сдерживать эмоций, признался Черчиллю Роберт Бутсби (выделено в оригинале. – Д. М.)²⁸⁶. «Замечательный пример ораторского мастерства», – записал в своем дневнике Гарольд Николсон, который также хотел взять слово, но после Черчилля, выразившего все, но гораздо лучше, смиренно отказался от своей затеи²⁸⁷.

Незаметно пролетело несколько месяцев. Черчилль знал, что новая фаза кризиса не за горами. «Я думаю, что в следующие две-три недели нам придется выбирать между войной и позором, и у меня мало сомнений относительно того, какое решение мы примем», – поделится он своими опасениями с Ллойд Джорджем²⁸⁸. На календаре был август. Черчилль планировал через несколько месяцев осуществить визит в США, в Калифорнию. Но, понимая, что надвигается буря, он изменил планы и остался в Англии.