Уинстон Черчилль: Власть воображения

Черчилль считал требования шахтеров обоснованными и неоднократно предлагал пойти на уступки в их пользу во имя справедливости и социальной гармонии. Но он воспринял всеобщую забастовку, организованную Федерацией профсоюзов, как инспирированное коммунистами покушение на правительство и институты власти, что подтолкнуло его на тропу войны. В очередной раз откопав боевой топор, Черчилль присоединился к сторонникам самых крутых мер в правительстве, таких как его друг Биркенхед или министр внутренних дел Джойнсон-Хикс. Врага надо было разбить во чтобы то ни стало, все средства были хороши. В таком воинственном настроении (к слову сказать, близком к боевому задору 1914 г.), он взялся исполнять поручение – создать правительственный вестник, обеспечить большой тираж и широкое распространение при закрытых типографиях и бастующих разносчиках! Министр авиации сэр Сэмюель Хоар подыскал рупору правительства весьма оригинальное название – «Бритиш газетт». Владельцы издательства «Морнинг пост», покинутого работниками, предоставили свои помещения, так что оставалось только найти печатников, редакторов, разносчиков, материал для статей – и читателей…

Министр финансов занялся этим лично. Благодаря лорду Бивербруку, чья «Дейли экспресс» также была парализована забастовкой, он заполучил в свою команду высококлассного линотиписта и нескольких служащих, умевших работать с ротационными машинами. Многие студенты сами вызвались стать разносчиками, если полиция обеспечит им безопасность. Все статьи для газеты подбирал главный редактор, который сам писал большую их часть. Уже в первом номере газеты, напечатанном 5 мая тиражом двести тридцать тысяч экземпляров, можно было прочитать не подписанный, но вполне узнаваемый по стилю пассаж: «Великая нация низведена сегодня до уровня африканских туземцев, которые зависят от слухов, передаваемых от одного другому. Если мы позволим создавшемуся положению продлиться еще несколько дней, слухи отравят атмосферу, вызовут панику и беспорядки, разожгут сразу страхи и страсти и увлекут всех нас в пропасть, какой не пожелает ни один здравомыслящий человек, к какой бы партии или классу он ни принадлежал». Чуть дальше читаем: «Всеобщая забастовка есть средство навязать сорока двум миллионам британских граждан волю других четырех миллионов». Следующий номер, вышедший 6 мая тиражом уже пятьсот семь тысяч, безапелляционно утверждал: «Всеобщая стачка – вызов парламенту, путь к анархии и разорению». Черчилль, которого Бивербрук опишет как одержимого «старым духом Галлиполи» и «одним из приступов мелкого тщеславия и чрезмерного возбуждения» вел военную пропаганду совершенно в стиле 1917–1918 гг., только в роли немцев или большевиков выступали профсоюзы! Раз война, все средства хороши: голословные обвинения, провокационные слухи, цензурированные новости, патриотические славословия, победные реляции, воинственные ультиматумы и злонамеренные инсинуации…

Министры, полагавшие, что газета ограничится легкой официальной информацией, не верили своим глазам, как и премьер-министр, согласившийся доверить задачу Черчиллю со словами: «Что ж, это его займет и помешает ему сделать все еще хуже!» Глубокое заблуждение! Канцлер Казначейства успевал находить время, чтобы требовать от Совета министров мобилизации армии для помощи полиции, заморозки счетов профсоюзов и ареста зачинщиков забастовок; он также самопровозгласил себя рупором правительства, и его речи были более зажигательными, чем выступления коллег. «Мы ведем войну и должны идти до конца, – заявил он напуганному заместителю секретаря правительства. – Вам следует сохранять хладнокровие».

Стэнли Болдуин, чье хладнокровие доходило до безразличия, предпочитал избегать крайних мер и не мешать стачке разлагаться изнутри. С притоком добровольцев на замену забастовщиков и при невероятном успехе «Бритиш газетт», чей восьмой номер разошелся тиражом два миллиона двести тысяч экземпляров, чаша весов явно склонилась в пользу его правительства. 12 мая всеобщая стачка закончилась, и профсоюзные вожди с повинной головой отправились на Даунинг-стрит сложить оружие. К их удивлению, Черчилль, считавшийся оголтелым реакционером, жаждавшим унизить рабочий класс, удовольствовался короткой фразой: «Слава тебе, Господи, все закончилось!»