Уинстон Черчилль: Власть воображения

Зная Черчилля, нельзя представить себе, чтобы он удовольствовался управлением из своего кабинета на Даунинг-стрит; и в самом деле, он все хотел видеть своими глазами: наиболее уязвимые участки на побережье и оборонительные укрепления, портовые сооружения, авиационные и оружейные заводы, казармы, подземные командные пункты, радарные установки, аэродромы и пр. Этот трудоголик оборудовал для себя специальный поезд с конференц-залом, кабинетом, спальней, ванной комнатой и всеми необходимыми средствами связи; теперь он мог постоянно перемещаться, не теряя контакта с министрами и начальниками штабов и, разумеется, не лишая себя ванны или сиесты. Его постоянно сопровождали два секретаря, которым он без перерыва диктовал распоряжения и письма, по-прежнему уделяя особое внимание почте, адресованной Белому дому, поскольку, несмотря на уверенность, что Англия сумеет выдержать в одиночку первый натиск врага, он прекрасно понимал, что она не сможет долго продержаться без массированной помощи США. Еще 15 мая он запросил у президента срочно предоставить полсотни старых эсминцев, несколько сот истребителей «Кертис Р-40» и зенитные орудия с боеприпасами. Эти просьбы будут неоднократно повторяться в последующих письмах, каждый раз сопровождаясь прозрачным рефреном: если британское сопротивление ослабнет и если некоторые политические деятели пойдут на переговоры с врагом, то Великобритания, превратившись в вассала гитлеровского рейха, будет вынуждена сдать Королевский флот, и тот вместе с немецким, итальянским, французским и японским создаст смертельную угрозу безопасности Соединенных Штатов. Так разве не в интересах Белого дома оказать широкую поддержку правительству Уинстона Черчилля, который торжественно поклялся продолжать борьбу во что бы то ни стало?

Но президент Рузвельт был поглощен результатами выборов и не мог не учитывать сильное изоляционистское движение в Конгрессе; таким образом, Англия могла рассчитывать лишь на скромную помощь оружием, хранившимся на складах со времен Первой мировой. Но Черчилля на тот момент больше всего беспокоила судьба французского флота после заключения перемирия. Попади эти корабли в руки Гитлера, и морские коммуникации Великобритании окажутся под серьезной угрозой. Правда, адмирал Жан Луи Дарлан, Поль Бодуэн и даже сам маршал Петен обещали англичанам, что флот никогда не окажется в руках немцев, но только Лондон и прежде получал заверения, что французское правительство не пойдет на сепаратный мир, что четыреста взятых в плен немецких пилотов будут отправлены в Англию, что союзникам сообщат условия перемирия заблаговременно… и ни одно из этих обещаний не было выполнено. Кроме того, новые французские власти уже не были вольны принимать решения по своему усмотрению, и по статье 8-й договора о перемирии французский флот должен был быть разоружен под немецким или итальянским контролем. Конечно, немцы обязались не использовать его до конца войны, но если уже на этом этапе нельзя было верить словам французского правительства, то как можно было бы доверять Гитлеру.

Зная привязанность Черчилля к Франции и ее армии, можно понять, какое ужасное решение он должен был принять. 3 июля 1940 г. у местечка Мерс-эль-Кебир вице-адмирал Соммервилл, следуя указаниям из Лондона, в ультимативной форме предложил командующему французской эскадрой адмиралу Марселю Бруно Женсулю выбрать одно из трех возможных решений: направиться в один из британских портов и продолжить сражаться на стороне союзников в полном или частичном составе экипажей; увести эскадру на Антильские острова, где корабли будут разоружены, или затопить все корабли на якорных стоянках. В отличие от адмирала Годфруа в Александрии, Женсуль не подчинился, за что своими жизнями заплатили тысяча триста французских моряков. «Это было самое чудовищное и гадкое решение из всех, что я когда-либо принимал», – напишет Черчилль. Несомненно, что еще и самое необходимое. Генерал де Голль, которого уж точно нельзя заподозрить в безграничном англофильстве, позже признался: «На месте англичан я сделал бы то же, что и они»[161].

В любом случае, теперь уже никто не сомневался в решительности британцев и их премьер-министра. 19 июля, выступая в рейхстаге, Гитлер заговорил о готовности заключить мир, но Черчилль даже не снизошел отклонить предложение, поручив это лорду Галифаксу – тому, на кого фюрер рассчитывал больше всего! С того момента все понимали, что за сим последует: Гитлер с минуты на минуту готовился выпустить из клетки «Морского льва» – последний, решительный штурм Британских островов. С 10 июля немцы усилили бомбардировки портов на южном побережье Англии и британских кораблей в Ла-Манше, с 21 июля они становятся массированными: битва за Англию началась…