Уинстон Черчилль: Власть воображения

В начале августа сражение за Ла-Манш, которое немцы называли Каналь-кампф, опустошило южное побережье Англии и поставило финальную точку в судьбе многих морских конвоев; но главная цель операции не была достигнута: Ла-Манш не был закрыт для британских судов, около восьмисот небольших боевых кораблей Королевского флота продолжали действовать в этом проливе. Господства в воздухе немцы также не добились: пилоты люфтваффе сбили сто сорок восемь английских самолетов, но собственные потери были вдвое больше. 1 августа Гитлер приказал перейти ко второму этапу, оставив в покое порты, и переключиться на радарные установки, аэродромы и авиационные заводы на юго-востоке Англии, чтобы разгромить британские ВВС в кратчайшие сроки. Сотни бомбардировщиков «Хейнкель» в сопровождении «мессершмиттов-109, 110» волнами заходили на радарные станции и аэродромы по всей полосе от побережья до столицы. Благодаря сети постов наблюдения вражеские самолеты быстро обнаруживали, и истребители, наводимые радаром, взлетали на перехват; пилотам был дан приказ атаковать в первую очередь бомбардировщики, что они и делали с поразительной отвагой: за десять дней было сбито триста шестьдесят семь немецких самолетов. Но уступавшие немцам в численности британские ВВС потеряли сто восемьдесят три машины, их посадочные площадки и командные пункты были серьезно повреждены, а некоторые, как Кенли или Биггин-Хилл, полностью разрушены; кроме того, шесть радарных станций подверглись бомбовым ударам, две были выведены из строя; досталось и авиационным заводам, объемы производства «спитфайеров» существенно сократились; потери росли, резервы истощались, летчики были измотаны. К концу августа положение стало критическим.

И тут случайное происшествие изменило ход событий: 24 августа из-за ошибки штурмана немецкие самолеты сбросили бомбы на пригород Лондона. Гитлер категорически запретил бомбить английскую столицу, но Черчилль не мог этого знать, да и не хотел; для него была преодолена еще одна ступенька на лестнице террора, и ради поднятия духа соотечественников и просто из чувства мести он приказал на следующий день провести налет возмездия на Берлин[162]. С военной точки зрения решение было неразумное: британские бомбардировщики того периода поднимали мизерный груз, имели маленький радиус действия, а до Берлина от английских берегов было в шесть раз дальше, чем до Лондона от французского побережья. Операция закончится провалом: из восьмидесяти одного бомбовоза, поднявшегося в воздух, до Берлина доберутся всего двадцать девять, причинив германской столице почти незаметный ущерб. Но вопреки доводам разума Черчилль заупрямился, в последующие дни бомбардировки продолжались. И вот 1 сентября, когда немецкая авиация почти поставила на колени британские ВВС, методично разрушая аэродромы, радары, центры управления и коммуникации, Гитлер неожиданно потерял терпение и решил провести массированные карательные рейды на Лондон и крупные английские города. «Мы сотрем их города с лица земли!» – вопил он, выступая 4 сентября в центральном дворце спорта «Шпортпаласт»…

Для немцев это была роковая ошибка. Когда 6 сентября люфтваффе переключилось с военных целей на большие города, британские ВВС после понесенных потерь были на последнем издыхании. И если гражданским в пылавших день и ночь городах теперь приходилось несладко, для военных, напротив, забрезжил луч надежды: спасительная передышка позволила восстановить линии связи, аэродромы и пункты управления и пополнить поредевшие эскадрильи. Меньше чем за неделю британский феникс возродился из пепла: пилоты Королевских ВВС устроили настоящее избиение, сбив только за один день 15 сентября пятьдесят шесть немецких самолетов, из них тридцать четыре составили бомбардировщики. Для Гитлера такой уровень потерь был неприемлем, к тому же с 6 сентября англичане проводили опустошительные бомбежки немецких войск в местах сосредоточения от Гавра до Остенде. Решительно, немцам не удавалось обеспечить необходимые условия для вторжения, тогда как погода начинала стремительно ухудшаться. «На суше, – признался фюрер, – я – герой, на море – трус». 17 сентября он решил отложить проведение операции «Морской лев» «впредь до новых распоряжений», хотя подготовка к вторжению продолжалась по всему оккупированному европейскому побережью.