Уинстон Черчилль: Власть воображения

Помимо того, большого труда стоило убедить премьер-министра отправиться обратно в Англию до начала операций. Черчилль с его вечным стремлением заглянуть в «сверкающие глаза опасности» непременно хотел остаться, чтобы наблюдать, участвовать и даже командовать. Однако со времен Омдурмана, Ледисмита и Антверпена прошло много лет, и одних порывов, даже прекрасных, уже было недостаточно: проведение операций стало делом профессионалов и техников, которым нужно было не мешать работать. И что оставалось делать виртуозному дирижеру, которому вечно хотелось спуститься вниз от своего пюпитра, чтобы сыграть партию за виолончелиста или трубача, пытаясь при этом управлять всем оркестром? В таких случаях ошибок не избежать… Но 24 августа, к всеобщему великому облегчению, маэстро согласился встать за свой пюпитр и отправиться в опасный путь домой.

24 октября, отразив атаку Роммеля у Алам-Хальфа, Монтгомери перешел у Эль-Аламейна в мощное наступление, разгромив немецко-африканский корпус в течение трех недель; 7 ноября англо-американские войска высадились в Моране, Алжире и Касабланке. Для союзнических армий период тяжелых поражений и неудач закончился, тогда как для сил Оси он только начался. «Это не конец! – восклицал Черчилль. – Даже не начало конца. Но, быть может, это все же конец начала».

XII. Вторая скрипка

Какой долгий путь был пройден за один год! В начале ноября 1941 г. немногие бы поставили на то, что Англия продолжит существовать: в Европе она была загнана в глухую оборону, на Ближнем Востоке ее преследовали поражения, на Дальнем Востоке ей угрожало вторжение, в Атлантике ее душили немецкие подлодки, единственным ее союзником была Россия, в чьем скором крахе никто не сомневался[180]. Год спустя все изменилось: Великобритания оказалась в центре мощной коалиции, которая после кровавых поражений смогла остановить натиск стран Оси на всех фронтах от Арктики до Тихого океана.

У Черчилля не было никаких сомнений: это чудо стало возможным благодаря союзу англоязычных народов и личным связям, которые он установил с президентом Рузвельтом. Именно поставки американской техники и боеприпасов позволили выстоять в Ла-Манше, на Средиземном море, в Атлантике и Индийском океане; именно благодаря пониманию Франклина Рузвельта высший приоритет был отдан Европе, тогда как сами США были атакованы в Азии; только добрая воля президента удержала союзников от кровавой катастрофы, которой бы стала высадка во Франции в 1942 г., и позволила сделать выбор в пользу британской стратегии высадки в Северной Африке.

Черчилль, столь же сентиментальный, сколь и прагматичный, выразил свою признательность, настояв на том, чтобы командование операцией «Факел» было поручено американскому генералу, и назвав себя «верным помощником» президента в данном предприятии. Это, естественно, подразумевало, что он будет предупреждать все его желания и поддерживать при любых обстоятельствах. До начала операций Рузвельт поставил несколько условий: чтобы открыть союзникам двери Северной Африки, он рассчитывал на помощь генерала Анри-Онорэ Жиро, недавно бежавшего из немецкого плена; этот рубака без претензий на интеллект импонировал англо-американцам политической наивностью и прямо-таки утробной ненавистью к де Голлю. Желая сыграть на престиже, которым пользовались американцы у правительства Виши, и спокойно разоружить французские войска в Алжире и Марокко, президент пожелал скрыть участие в операции англичан и исключить из нее «Свободную Францию». Это было довольно наивно, особенно после возвращения Пьера Лаваля в правительство Виши, и создавало для Лондона лишние проблемы, поскольку отстранение «Свободной Франции» от участия в операции вызвало бы громы и молнии в штабе де Голля, с которым и без того отношения являлись крайне напряженными. Но, войдя в роль верного слуги американского президента, Черчилль со всем согласился.