Уинстон Черчилль: Власть воображения

В начале 1950 г., когда Черчилль отдыхал на Мадейре, рисуя пейзажи и работая над четвертым томом военных мемуаров, Эттли объявил всеобщие выборы на 23 февраля. При этом известии в нем немедленно пробудился партийный лидер: отложив палитру и забросив мемуары, забыв про проблемы со здоровьем, он вылетел в Лондон и с головой ушел в политическую борьбу: речи, интервью, переговоры, составление избирательного манифеста, совещания с партийной элитой. Впервые Черчилли боролись за места по-семейному: Черчилль баллотировался в Вудфорде, его сын Рэндолф – в Девенпорте, зять Дункан Сэндис – в Стретхэме и зять Кристофер Сомс – в Бедфорде! Перспективы казались благоприятными, поскольку после пяти лет у власти лейбористы были ослаблены глубокими внутренними противоречиями и плачевными результатами экономических преобразований. Но 23 февраля этого еще оказалось недостаточно: Черчилль с зятьями успешно переизбирался, Консервативная партия получила восемьдесят пять мест, а лейбористы потеряли семьдесят восемь, но у них сохранился перевес в десяток мест, позволивший им удержаться у власти. Однако это будет шаткая власть, находящаяся в постоянной зависимости от вотума доверия, и каждый готовился к новым выборам уже в самом ближайшем будущем; так что Черчилль не утратил оптимизма и с жаром принялся за свои мемуары. В одну из ночей, диктуя текст секретарше, он неожиданно остановился и произнес: «Я чувствую, что снова стану премьер-министром. Я это чувствую».

Но ждать пришлось несколько дольше, чем предполагали; несмотря на внутренние раздоры и недовольство граждан жилищным кризисом и нехваткой продуктов питания, лейбористы удерживали свое преимущество и отражали все критические нападки. Впрочем, в этом им помогала международная ситуация, особенно с началом войны в Корее в июне 1950 г., которая вызвала рефлекс национальной солидарности[239]. К тому же лидер оппозиции Черчилль не единожды заслонял грудью лейбористское правительство от своих же однопартийцев и диссидентов! Он помог продавить закон о военной обязанности и добиться оборудования военной базы для американских бомбардировщиков с ядерным оружием на борту в Восточной Англии; он поддержал трехлетний план вооружения и содействие возрождению немецкой армии; наконец, когда в мае 1951 г. иранский премьер-министр Мохаммед Моссадег объявил о национализации нефтяных полей Англо-Иранской нефтяной компании[240], Черчилль лично связался по телеграфу с президентом Трумэном, чтобы поддержать демарш министра иностранных дел лейбористского правительства Герберта Моррисона.

Все это не мешало ему резко критиковать в палате общин грубые ошибки правительства, включая отказ от плана Шумана по созданию Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), медленные темпы вооружения, бездеятельность в части жилищного строительства, просчеты при девальвации, глупость распределительной системы, вопиющую ситуацию с продовольственным обеспечением, безумие национализации и преступность поставки стратегического сырья Китаю в тот момент, как британские войска столкнулись с китайскими «добровольцами» в Корее.

Помимо политики Черчилль увлеченно занимается живописью, ходит на бега, чтобы поболеть за своих лошадок, с законной гордостью осматривает свои обширные владения в Чартвелле, с трудом заканчивает пятый (предпоследний) том военных мемуаров, ездит по городам и странам, перебираясь из Парижа в Осло, из Гааги в Копенгаген и из Нью-Йорка в Вашингтон, где его награждают званиями почетного гражданина, вручают ордена и присуждают ученые степени, чем немало льстят большому «скромнику», который до сих пор не расстался с преклонением перед медалями и всегда сожалел, что ему не довелось поучиться в университетах. Став доктором различных наук и колледжей, Черчилль, увешанный наградами, возвращается в Англию, где занимается делами своей партии, ухаживает за животными, открывает памятники и принимает иностранных гостей, периодически отправляясь отдохнуть в Лозанну, Венецию, в Марракеш или на Мадейру. Летом 1951 г. опросы общественного мнения были благоприятны для консерваторов, и никто не сомневался, что, как только Эттли решится провести выборы, пробьет час триумфального возвращения Уинстона Черчилля.

Однако едва не пробил его последний час: 23 августа 1951 г., подъезжая к Венеции, он высунулся из окна поезда, чтобы получше рассмотреть город, не посмотрев направо и не заметив, как со всей скоростью приближается к бетонному столбу. Гибель была бы неизбежной, но Скотленд-Ярд своим агентам даром деньги не платит, и в самый последний момент неосторожный пассажир был с силой отдернут назад. «Ну вот! – воскликнул он, вставая, – Антони Иден только что упустил шанс унаследовать новые функции…»