Уиронда. Другая темнота

Часто по вечерам или ранним утром мы с мамой и папой приходили на холмик недалеко от места утилизации отходов, садились и, когда умирало фиолетовое небо, всматривались в горизонт, пытаясь отыскать сероватую точку, наш бывший дом. Нас разделяло примерно двести миллионов километров. Земля, этот синий мир, ставший серым, была всего лишь пылинкой в бесконечности космоса.

Мы старались жить обычной жизнью, не чувствовать себя изгнанниками, старались не думать о том, что мы – последние представителями человеческой расы, которую уничтожили собственными руками. Взрослые работали, дети ходили в школу, чтобы написать новую Историю человечества.

Жизнь продолжается, повторял я себе. Жизнь продолжается.

Оставив после себя на Земле пепелище войн за нефть, здесь, на Марсе, мы построим новый мир, будем жить в согласии и братстве, по новым принципам, и никогда не повторим ужасных ошибок прошлого. Вот что говорили себе мы – те, кто оставил своих братьев умирать просто потому, что у них не нашлось денег на билет на Марс.

Мы старались не думать о людях, брошенных на растерзание кислотным бурям и начинающемуся на Земле ледниковому периоду, гнали эти мысли из головы – чаще, чем готовы были себе в этом признаться.

Власти Евы утверждали, что контактируют с Землей, что небольшие группки выживших восстановили у себя гражданскую власть, и там внизу (внизу?) не все потеряно. Мы старались в это верить – может, просто чтобы было не так стыдно смотреть на себя в зеркало по утрам.

Я старательно учился, но выдающимися способностями не отличался. Выпустившись из университета, устроился на работу в компанию, которая занималась синтлесами, в отдел исследований и разработок. Мама и папа умерли от рака, на наследство мне удалось купить халупу на втором подземном уровне, я познакомился с девушкой, мы поженились, детей у нас не было. В общем, я жил ничем не примечательной жизнью, а Ева тем временем медленно разрасталась, как слизень, как метастаз. Чем больше строилось новых куполов, чем больше появлялось новых кварталов, тем больше возникало проблем. Все тех же, связанных с коррупцией, утилизацией отходов, неравенством, нецелевым использованием средств, плохими условиями труда, медициной, религией, политикой, завистью.

Периоды затишья чередовались с яростными протестами против правительства: люди были недовольны заработной платой, условиями жизни, управлением ресурсами, угрозой перенаселения, ведь с каждым месяцем число жителей подземных домов увеличивалось. Выступления захлебнулись в крови. То и дело происходили убийства, похищения, пожары, грабежи.

Были синтезированы новые вещества, например, синткаучук, который получали из гнилых корней синтлесов.

Пока богачи прохлаждались в своих надземных виллах, в квартирах на последнем уровне человеческих муравейников, глубоко под землей, дети умирали от голода и страдали от неизвестной болезни, превращавшей их в слепых калек. Всем было плевать. Так же, как и раньше.

Где бы ни оказался человек, он все равно остается мразью. Я плакал по ночам, закусив край простыни. Но жизнь продолжается, она должна продолжаться.

Мне было пятьдесят пять, когда по барам, офисам и площадям поползли странные слухи. Правительство, конечно, не хотело огласки, но скрыть ничего не удалось. Нам клялись, что все связи с Землей прерваны много лет назад, а сейчас квадрорадары засекли небесное тело неправильной формы, которое невозможно сфотографировать или толком разглядеть в радиотелескопы. Теперь оно приближается к тонкой марсианской атмосфере.

Одни говорили, что на Земле в живых никого нет. Какая уж там гражданская власть… На Земле все вымерли.

Другие, разглядывая серую точку бывшего дома во тьме космоса, уверяли, что те, кто остался, построили новый корабль и летят на Марс. Видите, как Земля почернела, стала темнее всего окружающего пространства? Значит, жизнь там теперь невозможна.

Правительство опровергало любые слухи, заверяло, что все в порядке, призывало сохранять спокойствие и вести обычную жизнь ради светлого будущего и всеобщего блага. Но в городе повсюду чувствовалась тягостная атмосфера; не было ни одного места – ни одной улицы, ни одного паба или подпольного притона, где курили марсианские наркотики, – которое бы черные сплетни обошли стороной. Считавшие себя проповедниками безумцы утверждали, что первые колонисты тайно привезли на Марс какой-то предмет, возможно, запрещенную на Земле книгу, а вместе с ней и страшное проклятие, неразрывно связанное с родом человеческим. В глухих переулках и на окраинах начали разбрасывать пугающие листовки с аллюзиями из Ветхого Завета

ЛЮДИ ВЫКАЗАЛИ НЕПОСЛУШАНИЕ

ПОЭТОМУ БОГ СДЕЛАЛ ТАК, ЧТОБЫ ЗЕМЛЯ РАЗВЕРЗЛАСЬ И ПОГЛОТИЛА МУЖЧИН, ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ

В гулкой темноте подземных коридоров кто-то выкрикивал строки из «Апокалипсиса» Иоанна Богослова.