Уйти красиво

«Бедняга Дубов, — решил Поздняков, — поди, тоже подвергается ежедневному испытанию на прочность. Желание пересесть с какой-нибудь «Оки» на «Вольво» наверняка не покидает хорошеньких эмансипе, вкусивших однажды комфорт иномарки».

Искать Ковтуна в Черемушках было все равно что иголку — в стоге сена. Конечно, Поздняков мог бы воспользоваться старыми связями, позвонить на прежнюю работу с просьбой выяснить теперешнее место жительства бывшего олимпийского чемпиона, но решил оставить этот вариант в качестве последнего шанса. Почему? А черт его знает! В нем словно проснулся ребяческий азарт, заставляющий действовать вопреки скучному здравому смыслу. Кажется, точно так же в подобных обстоятельствах поступали герои романов Ларисы Кривцовой, и читатели от этого, что называется, балдели. Впрочем, все это было словоблудие, просто Поздняков догадывался, что так или иначе разыщет адрес той самой тетушки, которая племянника давно на порог не пускает и слышать о нем не хочет.

В Черемушках он не был лет десять. В последний раз, вероятно, в те далекие времена, когда он еще состоял в законном, но заранее обреченном браке. Жена вытащила его на день рождения школьной подруги. Помнится, это было поздней промозглой осенью, они жутко продрогли, разыскивая нужный дом, и даже слегка поругались, потому что бывшая супруга, как обычно, все перепутала. К тому же мероприятие оказалось скучным, поскольку подруга жены, будучи старой девой со стажем, собрала у себя таких же товарок, кои вели себя, как престарелые учительницы, по ошибке забредшие на нудистский пляж. Хором они заморочили Позднякова до такой степени, что он напился до свинского состояния, и посрамленная жена, которая вывезла его в свет, чтобы похвастать перед незамужними весталками удачным браком, была вынуждена в буквальном смысле загружать дорогого супруга в такси. При этом воспоминании где-то в глубине заскорузлой поздняковской души нехотя закопошился червячок вины. В сущности, она была не такой уж плохой бабой, его бывшая жена, просто ей здорово не повезло в жизни, а главным образом с ним. Она терпеливо вила семейное гнездышко, приносила в клювике теплые носки и модные галстуки для Позднякова, а он этого упорно не ценил, потому что на уме у него была Лариса, всегда одна Лариса.

«Интересно, где она теперь?» — подумал он о бывшей супруге. В этих его раздумьях не было ни тоски, ни сожаления, скорее запоздалое прозрение.

Он мысленно пожелал ей много-много счастья, заслуженного неиссякаемым желанием любви и тепла, этим бессмертным движителем вечной женственности. Узнать бы, удалось ли ей в конце концов свить свое гнездышко, или судьба, однажды подло подсунувшая ей Позднякова, продолжила играть с ней злые шуточки. Решив в итоге, что все у нее сложилось, поскольку думать иначе не хотелось, он опять надолго захлопнул книгу ностальгических воспоминаний и перешел к суровой действительности.

Кое-какой план у него имелся, и состоял он в том, чтобы разыскать где-нибудь поблизости питейный шалман, поскольку очень сомнительно, чтобы опустившийся Ковтун мог позволить себе выпивку в цивильном заведении. Увы, поиски успехом не увенчались, точнее — удалось обнаружить одно более-менее подходящее местечко, а именно подворотню позади небольшого гастронома. Там тусовались несколько личностей неопределенного возраста и что-то живо обсуждали за бутылкой жидкости неизвестного происхождения. Судя по отдельным долетавшим до Позднякова репликам, разговор их было трудно назвать высокоинтеллектуальной беседой.

Завидев Позднякова, личности замолчали и как по команде на него уставились. В их блуждающих взорах без особого труда читалась подозрительность. Николай Степанович знал по старому опыту, что такого рода индивидуумы всегда безошибочно вычисляют, с кем имеют дело. Вот и сейчас они безошибочно на нюх определили в нем мента, хоть и бывшего: стойкие запахи долго не выветриваются. И как только они это осознали, так сразу дружно заскучали, и вроде бы у них у всех срочно нашлись дела.

При таких раскладах у Позднякова оставался единственный аргумент, которым он не преминул воспользоваться. При виде пятидесятитысячной бумажки забулдыги переглянулись, в них все еще шла борьба, в которой, разумеется, должен был победить трезвый, если так можно выразиться, расчет. А состоял он в делении поздняковской суммы на стоимость самой дешевой выпивки в гастрономе. Судя по тому, как быстро прояснились у них физиономии, результат деления их удовлетворил. Тот, что стоял ближе, даже протянул к Позднякову руку, причем чувствовалось, что чисто рефлекторно.

Поздняков быстро зажал купюру в ладони, на всякий случай бросив мимолетный взгляд назад, прикидывая варианты отхода, — с таким контингентом никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Впрочем, будущие компаньоны не проявляли признаков агрессии, просто стояли и смотрели на него. Может, они еще не до конца отождествляли его с заветной бумажкой? Пришлось рассеять их сомнения.

— Ну что, видели? — поинтересовался Поздняков самым садистским образом.