Уйти красиво и с деньгами

Усадьба Свербеевых примыкала к Одинцовым со стороны, противоположной Фрязиным. Дом Свербеевых продавался и стоял пустой. Никто там с прошлой осени не жил, не было при нем ни сторожа, ни собаки. Лиза взвесила все обстоятельства и нашла, что лучшего места для встречи и придумать нельзя. Удивительно, почему она раньше не додумалась позвать Ваню в заросший свербеевский огород? Столько времени было потеряно зря!

Лиза спрятала Ванину записку в тот же ящик стола, что и Зосин дневник, и быстро написала на почтовом листке: «Будьте сегодня в девять вечера у куста бузины, там, где наша усадьба граничит со Свербеевыми. О. Е.».

– Надо же, у тебя инициалы как у Евгения Онегина, – сказала Мурочка. – Впрочем, беру это замечание назад – оно глупое. Но неужели ты ночью пойдешь одна к этой бузине? Страшно ведь!

– Я ничего не боюсь, – спокойно ответила Лиза.

– Ты совершенная Джульетта! Помнишь эту пьесу? И как Варнавин с балкона упал? Что значит выдающийся талант – ведь не потерялся, закончил слова лежа, и все плакали.

– Если Варнавин Ромео, я на Джульетту не похожа, – заметила Лиза. – Мне еще нет сорока пяти.

– Ты просто не понимаешь искусства, – вздохнула Мурочка. – Ладно, давай свое послание, я побегу. Рянгин до сих пор у нас сидит, а она не любит, когда к нам кто-то приходит.

Мурочка прощально взмахнула рукой и собралась исчезнуть за дверью, но Лиза ее остановила:

– Постой, а твоя тетрадь? Ты ее на столе забыла.

– Это тебе, от Володьки.

Лиза насторожилась. Господи, неужели в тетради любовные излияния?

– Володька решил увековечить свое расследование, – пояснила Мурочка. – Смотри, какое название придумал – «Дело о кладбищенских огнях». Глупо, правда? Он перечислил все, что им с Рянгиным удалось выведать, в том числе в те дни, когда ты болела. Чумилка сказал: «Лиза девица с мозгами, она поймет». Раз я его сестра, значит, заведомая дура? Почитай его сочинение – посмеешься.

– А вы с Вовой анонимное письмо в полицию написали? – вдруг вспомнила Лиза.

– Конечно, написали.

– И что?

– Не знаю. Но я уверена, что власти примут меры. Все, бегу!

– Постой! – снова остановила ее Лиза.

Она отобрала у Мурочки свою записку, зачеркнула слова «в девять вечера» и вместо них поставила «в полночь».

– Ты что, с ума сошла? – ужаснулась Мурочка. – В полночь еще страшней – не видать же ни зги!

– Вот и хорошо! Я вдруг подумала: если соберутся у тети Анюты гости и засидятся, будут бродить по двору, курить, шуметь. Мне это совсем не нужно.

– Но ведь страшно и ни зги!

– Что, бабай утащит?

Когда Мурочка наконец ушла, Лиза достала из стола записку и перечитала ее пять раз. Чем больше всматривалась в круглые, решительные, без всяких вычур Ванины буквы, тем отчетливее видела самого Ваню, который не говорит лишнего и делает все, что считает нужным. Воспоминания о поцелуях в ларинской беседке настолько лишили ее покоя, что она принялась бегать по комнате от стены к стене, прижимая ледяные пальцы к горящим щекам. «Нет, так не годится! Я не дотяну до полуночи, я умру, я растаю, я уничтожусь», – решила она и заставила себя сесть за стол. Раскрыла синюю тетрадь, на которой Володька любовно, особо нарядными буквами на подгибающихся ножках начертал: «Дело о кладбищенских огнях». Лиза подумала: если прочесть это творение от корки до корки, глядишь, и вечер придет.

Книжки про Шерлока, Ната и Пата, которыми Володька вдохновлялся, были тощими, но сам он исписал уйму страниц. Странное дело – как и Зося, он обозначил действующих лиц одними инициалами. Это напомнило Лизе учебник геометрии, где углы и точки всегда прозывались А, В и С. Вот и у Володьки имелись отважные В. и И. и прекрасные Л. и М. Эти лица переживали леденящие душу события.

Поначалу Володька писал подробно и цветисто, но к середине тетради съехал на скупое перечисление фактов. Среди таинственных инициалов замелькали вполне прозаические и всем известные фамилии Варнавин-Бельский, Генсерский, Матлыгин. Эти торопливые заметки больше понравились Лизе. Володька в них не мучил себя описаниями дикого воя ветра или целого ада злобы, который метался в глазах дворника Зосиного дома (этот дворник грубо погнал Вову в шею и не дал никаких сведений). Зато Лиза признала, что за три дня Вова с Ваней проделали немалую работу. Они составили список подозреваемых в удушении Зоей Пшежецкой и постарались разузнать, кто где был роковой ночью.

Список был огромен и сомнителен. Первым делом, конечно, под подозрение попали всадники, встреченные на Косом Взвозе за день до убийства. Это все были ближайшие Зосины приятели. Им было нетрудно заманить ее на кладбище и прикончить. К тому же несчастное и умоляющее лицо Зоей в тот роковой день говорило не только о страхе, но и о желании скрыть этот страх.