Уйти красиво и с деньгами

Он страшно стеснялся своего подбитого глаза и сидел выпрямившись и показывая Лизе только нетронутый профиль. Лиза сжала изо всех сил его горячие пальцы. Это было совсем не похоже на бесконечные поцелуи в ларинской беседке или под бузиной, но Лизе казалось, она сейчас умрет от счастья.

– В твоей руке моя жизнь, – ответила она тихо.

– Я тебя люблю, – повторил Ваня. – И очень за тебя боюсь.

– Это еще почему?

Ваня чуть повернулся к ней, щурясь и дергая левым глазом, который слезился:

– Помнишь позавчерашних черных людей?

Еще бы Лиза их не помнила! Но пугаться она не собиралась.

– Это хулиганы, – сказала она. – Такова последняя дикая мода у местных босяков. Просто голытьба из Муртазинской слободы!

– Не похоже. Я видел хулиганов, – не согласился Ваня. – Во-первых, хулиганы накачиваются пивом и водкой, а эти были трезвые. Во-вторых, одежда. Хулиганский шик – картузы на макушке, пестрые шарфы и штиблеты со скрипом. Им хочется быть приметными, а эти были черные, как черти.

– Да! Я сразу вспомнила, как Чумилка рассказывал про самураев, которые ходят в черном и ночью не видны. Он сам еще тогда рукав от свитера на голову натянул.

– Вот-вот! Что же, это ниндзя в Нетске появились? Японцы? Ерунда! И что им было надо?

Лиза пожала плечами:

– Не знаю. Попугать? Позабавиться? Меня ведь они отпустили. Я другому удивляюсь: как они нас нашли? Зачем в свербеевскую усадьбу залезли?

– Они за нами следили, – сказал Ваня.

– Как следили? Зачем?

– Сам не знаю. Только я заметил: третий день за мной постоянно ходят какие-то субъекты – то двое сразу, то поодиночке. Может, и больше их, но эта парочка бросалась в глаза. Я потому сейчас решил в сад идти, что здесь народу полно и городовой стоит. Если б мы спустились по Косому Взвозу, наверняка было бы то же самое, что у Свербеевых. Во всяком случае, мои двое шпиков и сейчас тут.

– Где? – изумилась Лиза.

– Только не надо так резко оборачиваться! – остановил ее Ваня. – Один у павильона с водами – вон он к нам сейчас повернулся. А другой остался на улице и иногда в ворота заглядывает.

Лиза исподлобья посмотрела на человека у павильона. Человек, облокотившись о стойку, стоял спиной к задраенному окошку и рассеянно блуждал взглядом в облаках. Одет он был неважно, но франтовато: на голове была не фуражка, венчавшая большинство мужских голов в Нетске, а соломенная шляпа-канотье с затертой малиновой лентой. Галстук он носил тоже малиновый, с розовыми полосками, самого дурного вкуса. Человек в канотье был лет тридцати, крепок, невысок, по-простонародному смугл и имел под носом усики-мушку. Он казался беспечным гуляющим с претензиями на успех у нянек помоложе. Однако, разглядев как следует облака, он вдруг уставился на Лизу с Ваней. Он даже с минуту не моргал, будто его фотографировали, но потом снова устремил взор в небеса.

– До чего противный, – шепотом сказала Лиза. – Что ему надо? Ой, кажется, ему кивает кто-то! Это и есть второй?

– Он самый.

В это время в сад, как бы случайно проходя мимо и картинно подволакивая ногу, заглянул еще один наблюдатель. Этот был уже в картузе и черной блузе. Он явно позировал под модного писателя Горького, хотя имел на носу чеховское пенсне. Лже-Горький также окатил быстрым взором Лизу и Ваню и скрылся за столбиками ворот.

– Господи, кто они все такие? – в панике прошептала Лиза.

– Есть еще и третий, – добавил Ваня. – Тот, как я понял, следит персонально за вами… за тобой. Последние два дня он не покидал Почтовой и фланировал там с утра до вечера. Мне с ним впору уже раскланиваться.

– Если это бомбисты с кладбища, зачем я им нужна?

Ваня покачал головой:

– Идея Фрязина насчет бомбистов меня не убеждает. Те, на кладбище, сразу мне показались странными. Теперь я понял – у них тоже не было лиц. Муртазинские босяки в масках? Чушь. А эти двое? Конечно, не образцы элегантности, но и не представители городских низов. Драка в огороде Свербеевых, эта слежка…

– Это какой-то бред! – закончила Лиза.

– Я все время об этом думаю, – признался Ваня.

– Если б ты была не ты, то есть всем известная благовоспитанная барышня из хорошей семьи…

– То что? При чем тут я? – не поняла Лиза.

– То я решил бы… Знаешь, примерно таким образом берегут и охраняют своих жен и зазноб самые дремучие купцы. Или преступный люд. Тогда эти молодцы в черном либо преданные подмастерья, либо… банда. Но это невозможно! Лиза, вспомни, может, есть у тебя какой-нибудь воздыхатель из лабазников?

– Я вообще не знаю ни одного лабазника, – возмутилась Лиза.

«Зато у меня есть жених, – в очередной раз вспомнила она, и ее сердце тоскливо сжалось. – Сказать Ване прямо сейчас? Нет, нет, нет! У него и без моих новостей такая жалкая улыбка!»

Еще утром она собиралась разыскать Ваню, чтобы сообщить, что бежит с ним в Америку. Она думала об этом всю ночь! Теперь же, при свете дня, сжимая Ванину большую, драгоценную, смугло-красную руку, она не могла повторить вслух эти детские бредни.