Уютная душа

— К счастью, нагноения нет. Иммунитет у вас хороший, а прививка, наоборот, плохая, тяжелая. Администрация не балует нас импортной вакциной, закупает российскую по бросовой цене. Рука не работает потому, что на прививку отреагировали подмышечные лимфоузлы. Через пару дней должно пройти, — пробормотал он. — Сейчас помогу вам одеться.

Застегнул лифчик, и тут ему стало настолько плохо, что пришлось вскочить со стула и отвернуться к стенке.

«Ё-моё, я же взрослый человек, а веду себя как пионер!» И для укрепления духа Миллер мысленно выругал себя последними словами. Не помогло. Он чувствовал, что если сейчас обернется, то или бросится целовать Таню, или голова его просто лопнет.

— Простите, Таня, вы можете одеться самостоятельно? — глухо спросил он. — Я… я смущен, и при взгляде на вас у меня возникают совсем не докторские мысли.

— Ой! Я сейчас! Одну секунду…

— Не спешите. Я выйду, а вы спокойно одевайтесь. Но, если вам тяжело, я помогу.

— Все в порядке… — Судя по голосу, Таня была смущена не меньше его.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник Максимов. При виде неодетой женщины любой нормальный мужчина извинился бы и закрыл дверь с той стороны, но Максимов продолжал стоять на пороге.

— Да выйдите же! — досадливо крикнул Миллер. — Дайте человеку одеться. И закройте дверь, простудите мне сестру.

Но вместо того чтобы следовать полученным инструкциям, Максимов вошел в кабинет и по-хозяйски уселся на диван:

— Это что еще за гребля с пляской? Жду объяснений.

— Разве вам не ясно, что я смотрю больную? — удивился Миллер. — Или вы хотите сказать, что теперь консультации сотрудников клиники должны проходить в свободное от работы время и оплачиваться через кассу? Да выйдите же отсюда, дайте женщине одеться!

Все это время Таня стояла, прижимая к себе кофточку. Миллер старался не смотреть на нее, но сходил с ума, оттого что Максимов видит ее голые плечи.

— Она может одеваться при мне. Все-таки я ее муж.

— Что?!

— Ах, она не поставила вас в известность, — усмехнулся Максимов и достал сигареты. Таня возилась в углу, одеваясь, но, похоже, он и не думал помогать ей. — Ну конечно, вы бы не стали заводить интрижку с женой своего начальника.

— Борис Владиславович! О чем вы?

— А что я должен думать, застав свою жену раздетой в вашем кабинете?

— Я смотрел, не нагноилась ли у нее прививка, только и всего.

— Что вы несете, какая прививка? — поморщился Максимов.

— Прививка от дифтерии.

Максимов поджал губы и задумчиво побарабанил по спинке дивана.

Миллеру ужасно хотелось схватить цветочный горшок и изо всех сил опустить его на голову начальника, ко в первую очередь следовало убедить его в невиновности жены. Не хватало еще, чтобы у Тани были неприятности!

— Ты что, не могла сама определить, есть у тебя нагноение или нет? — спросил у нее муж.

— Так ведь под лопаткой, как я увижу?

— Мы, кажется, договорились, что в клинике ты будешь называть меня по имени-отчеству и на вы. Хорошо, а почему ты обратилась к профессору Миллеру, а не ко мне? Или ты забыла, что я тоже врач?

— Вчера я говорила вам, Борис Владиславович, что у меня болит прививка, а вы сказали, через три дня пройдет.

— Профессор Миллер сказал тебе что-то другое?

— Нет…

— Вот видишь. Совершенно нечего было трясти сиськами перед посторонним мужчиной.

— Прекратите! Я не могу допустить, чтобы в моем присутствии оскорбляли женщину, даже если это ваша жена! — крикнул Миллер.

— А вы не учите, как мне разговаривать с собственной женой! Она трясет сиськами перед кем попало, а я что, должен ей за это полонез сплясать? И не надо мне тут пыхтеть, как самовар на веранде! Вы тоже, Дмитрий Дмитриевич, наивный человек, — усмехнулся Максимов. — Она же специально воспользовалась своей прививкой, чтобы вас соблазнить.

— Таня, выйдите! — скомандовал Миллер.

— Дмитрий Дмитриевич…

— Быстро выйдите! — рявкнул он.

В незастегнутой кофточке Таня покинула кабинет.

Максимов поднялся и тоже пошел к выходу. Миллер преградил ему путь.

— Я клянусь, что Таня ни в чем не виновата. У вас нет ни малейшего повода подозревать ее.

— Я лучше знаю свою жену. Она неравнодушна к интересным мужчинам, и, поверьте, ее добродетель не стоит того, чтобы мы с вами ссорились.

Миллер успел подумать, что делать этого нельзя ни в коем случае, но рука поднялась помимо его воли… Через долю секунды он ударил Максимова по лицу.

Тот схватился за щеку:

— Пропустите меня немедленно!

Миллер посторонился.

— Я предупреждал, что не позволю оскорблять женщину в моем присутствии, — сказал он устало.

В дверях Максимов обернулся:

— Учти, я этого тебе не спущу!

— Уверен был, что напоследок вы скажете что-нибудь эффектное.

Глава 8