Уютная, родная, сводная (СИ)

ворованная. Бронислав рванул к дому Людочки, ждать пришлось недолго, через двадцать минут появилась сама Люда, толкая перед собой новенькую сидячую коляску. Бронислав впился глазами в женщину. Она не меняется. Годы, рождение ребёнка, жизнь не оставляет на ней следов, или так казалось Брониславу. Такая же худая, даже слишком, словно она недоедает, такая же бледная, с теми же веснушками и ушами. Он опустил глаза на младенца в коляске и замер. Девочка смотрела карими глазёнками и с воодушевлением сосала собственный кулачок,

дёргая толстыми ножками в младенческих перетяжках. Светлая панамка скрывала волосы, но была видна чёрненькая пушистая чёлка. Богдан был прав, чёрт возьми!

Прав! Холодный пот прошиб с головы до ног, Бронислав быстро вышел из машины и несколькими шагами догнал Люду. - Боря? - она моргала и отводила глаза. - Ты собиралась всю жизнь молчать? - показал глазами на девочку, прежде чем сесть рядом с коляской и всмотреться в личико. - Она не твоя, - тихо проговорила. - Ага,

мужа твоего, это видно сразу. - Да, Яшина. - Кто бы спорил, конечно, Яшина! Один в один Яков, особенно цвет волос и глаз! - Даже если и не его, - Люда посмотрела зло, - не твоя, и уходи отсюда, уходи и никогда не возвращайся. - Это ты уже говорила, проходили, я не уйду ни от тебя, ни от неё. - Бросишь одного ребёнка ради другого? - зыркнула, сжав губы. - Неважно, но не уйду. - Не порть себе жизнь,

не порть жизнь Марику и Ире, Катя не твоя дочь. - Катя? - единственное, что услышал Бронислав, это имя Катя. - Катенька, Катюшка, - заулыбался во все тридцать два зуба и легонько погладил по малюсенькой ручке. Катенька напряглась,

личико покраснело, и девочка залилась плачем, Люда тут же подхватила малышку. -

Она чужих боится, - как извиняясь, пробурчала. - Понимаю, возраст такой, я не чужой, она привыкнет. - Ей семь месяцев, Боря, семь месяцев, ты считать умеешь? -

Умею, - цифры замелькали, не сходилось, на несколько месяцев всего, но не сходилось, он ещё раз посмотрел на девочку с толстыми щёчками, подозрительно поглядывающую на него, поджимающую губки, как мама, точь в точь. Ты посмотри, ещё и человека, считай, нет, а повадки мамины. Взгляд, мимика, даже беззубая улыбка, демонстрирующая всего два зуба - мамина. Бронислав почувствовал, как эта улыбка захватила его в плен, как когда-то улыбка Марика. К

лешему эти несколько месяцов, которые не вписать, не могло эту чудо родиться от бледного, желчного Яшки, а вот Люда могла скрыть, приписать, соврать, всё, что угодно могла, лишь бы вытолкнуть из их жизни Борю. Не получится. Тем более,

когда смотрит на него снизу вверх, прижимая к себе их дочь. - Что это? - он резко повернул голову Люды вбок и смотрел на желтовато-зелёный след на скуле, можно только догадываться, какой силы был удар. - Муженёк постарался? - Не твоё дело, -

попыталась отойти на пару шагов. - Моё, - мотнул головой. - Уходи, уходи немедленно, я помогу всем, жильём, работой, деньгами, вы не будете ни в чём нуждаться. - И стать любовницей, содержанкой?! - вскрикнула. - Да лучше любовницей, чем грушей для битья, сколько можно терпеть? - Я же виновата перед ним, Боря. - Твою дивизию! Ты ни в чём не виновата! - Катя... - Яшка твой пропил все свои возможности родить ребёнка, у него наверняка всё заспиртовано уже, до самых ушей, и он понимает это, вот и бесится. Катя не должна выходки этой пьяни видеть, ты понимаешь это? - Ей отец нужен, Боря. - Я, по-твоему, кто? - Ты - не отец. - А муж твой - отец, да? - Да! И в свидетельстве о рождении так написано. -

Твою мать... Людочка, да какой отец из алкоголика? - Родной! - выпалила и вывернулась из захвата руки, быстро сажая Катеньку в коляску. - Я не оставлю это так, - сказал уже в окно машины и нажал на газ.

   Не оставит, не в этот раз. Он может жить с любовью к этой женщине, может смотреть, как она гробит свою жизнь на алтаре семейной жизни во имя сомнительных моральных принципов и праведных идеалов, но спускать коту под хвост жизнь своей дочери он не даст. Бронислав приезжал каждый день, в одно и то же время, Люда выходила и шла мимо, он догонял, и их диалог повторялся из раза в раз, одно и то же. Она отказалась от денег, разоравшись, что они с Катенькой ни в чём не нуждаются, в чём Бронислав сомневался, глядя на застиранное платье

Людочки, уже месяц одно и то же. Когда же она кинула взгляд на случайно выпавшую из пакета с продуктами сладкую булку и быстро сглотнула, Бронислав молча протянул, и Люда съела тут же, всухомятку, не запивая водой, ему захотелось орать от бессилия и злости. - Катенька хорошо кушает, ей хватает, - поймала его взгляд Люда, пробурчала, будто извиняясь за свой порыв. В тот день Бронислав выслал денег почтой, полагая, что таким образом Людочка не сможет отказаться.

Адресат перевод не получил, через несколько дней он ждал, как всегда, но она не вышла. Мимо проходила женщина, сухая, сгорбившаяся, похожая на смерть, только не хватало косы за плечом. - Не выйдет она, не жди, - прошамкала сморщенными губами. - Яшка её совсем разум потерял, как перевод твой увидел, в больнице она,