Уютная, родная, сводная

каждым глоточком воздуха увереннее, словно всю жизнь знала, что делать именно с

его губами. Как надо провести, придавить, лизнуть. Он терялся, кажется, забывал

дышать, но всё, что позволил себе в итоге - это лёгкие поглаживания плечиков, шеи

и поясницы... - Понравилось? - спросил он. - Да, - тихо так, уютно: «да». - Захочешь

ещё - попроси. Ты просишь - я делаю. Катерина не просила, ничего не просила,

только глазами следила. Огромными, чёрными. И пойми её - ни да, ни нет.

Спросишь - ответит. Промолчишь - мимо пройдёт. Если вдруг оставалась наедине с

Марком, не пыталась уйти, даже, когда была возможность - останавливалась.

Казалось, сама выбирает момент, чтобы задержаться на лестнице, в кухне или в

гостиной, якобы телевизор смотрит, когда никого дома нет. Марк заходил, садился

рядом, усаживал Катерину между своих ног, спиной к своей груди, и гладил, по

животу, груди, шее - там кожа нежная-нежная, а Катерина дышит часто, как

задыхается, сама вдавливается в его тело, при этом свои руки на коленках держит,

как на собрании школьного совета.

 Удивительный человек, непонятный Марку, бездонный, как глазищи её чёрные, и

такой же бездонно уютный, какой-то родной. От волос малиной пахнет, шампунь

конечно, детский, на второй полке в ванной комнате стоит, рядом с приблудами

женскими и мочалкой... Первого сентября Марк пришёл поздно, среди ночи,

отмечали встречу, хотя накануне встречались почти всей группой, но не отметить -

тоже нельзя. Свет везде был выключен, полусонная Лопоушка появилась, зевнула и

предложила ужин, Марк не хотел есть, но как откажешь? Ждала... время прошло,

пора бы привыкнуть, а до сих пор вызывает удивление. Проходя мимо комнаты

Кати, член привычно поприветствовал закрытую дверь, приободрился, направил

мысли Марка в определённое русло, а ведь он минут сорок развлекался с Милой в

помещении кафедры, не утерпел до вечера, да и вечером, перед тем, как расстаться

у дверей, Мила не поскупилась на оральное удовольствие для Марка. Из двери

вышла Катенька, заспанная, взлохмаченная, босиком, в хлопковой пижаме в

голубенькую клеточку, то ли детская расцветка, то ли больничная, но точно не для

девушки. - Ой, - глаза расширились, топчется. - Иди, - ухмыльнулся Марк. Топчется

она, щёки бордовыми стали, невидаль какая - встал человек среди ночи по нужде. И

уже было открыл свою дверь, и даже сделал пару шагов, да какое там,

послышались босые шаги за спиной - разве уйдёшь. Не стал даже оборачиваться,

завёл руку за спину и дёрнул на себя Катерину, она влетела ему в спину, обогнула

 одним движением, по инерции, и оказалась со стороны комнаты парня, пока он

быстро захлопнул дверь. - Куда побежала? - прижал к себе двумя руками, водя по

пояснице, ныряя под хлопок. Кожа горячая, со сна ещё не остыла, провёл пальцем

по резинке на штанишках, нырнул под, просто пальцем, до круглой попки даже не

достал, так и гладил между резинкой пижамной и краем белья. Катерина замерла,

как всегда - руки по швам, стоит, не шелохнётся, только быстро дышит, Марк

ощущал опаляющее дыхание у соска. Захотелось, чтобы ответила, хоть как-нибудь,

хоть пальцем провела по телу, хоть через ткань, до руки, ноги, живота, где угодно,

какие уж тут эрогенные зоны. Рядом с Катериной Марк превращался в одну

огромную эрогенную зону. От тёмных волос до пяток. Все его сто девяносто

сантиметров роста - эта самая зона. - Потрогай меня, - шепнул. Катя мотнула

головой, отказываясь. - Катерина, пожалуйста, - сам не ожидал, насколько

умоляюще получилось, просто скулил, а не просил. И плевать, лишь бы

дотронулась! - Ты боишься? Снова мотнула головой. Молчит. - Катя, потрогай. -

Где? - тихо-тихо. - Где угодно, хочешь - руку, - он обхватил  пальцами запястье

девушки, там ещё пара таких же поместилась бы, и пальцы всё равно сошлись, и

поднял к предплечью. - Здесь можешь, - рука вялая, но не сопротивляется. - Здесь -

стала спускаться, изучать. - Второй рукой, - подсказал, на всякий случай тихо.

Катерина глянула коротко и кивнула, соглашаясь. Марк ликовал, в душе он орал

громче Кинг-Конга, но не шелохнулся, даже дышать боялся. А приятно-то как!

Ведь ничего особого девчонка не делала, так, гладила по рукам, иногда

перебиралась на спину, иногда на шею или на грудь, тогда задевала соски, Марк

едва не скулил от счастья. Разве возможно такое? Он сегодня с Милкой кончил три

раза, и с утречка отметился сам с собой, а простые прикосновения Катерины

выбивали почву из-под ног, заставляли испытывать такое желание, что темнело в

глазах. Но он стоял смирно, не двигаясь, даже почти не дыша - а если передумает?..

Катерина. Катенька. Ноги стали подкашиваться, в прямом смысле, сначала онемели,

а потом согнулись в коленях, когда маленькие тёплые ладошки прошлись по

мышцам пресса. Через рубашку, изучая. Ей было интересно. Марк посмотрел на

лицо Катерины - рот приоткрыт буковкой «о», глаза прикрыты, ресницы чёрные,

густые, брови немного сошлись, сосредоточенная, с таким лицом она книжки свои

читала, Марк как-то брал у неё, мутат  де

аа

вчачья, но Катенька увлекалась. И сейчас

увлеклась. - Идём, - тихо сказал, чтобы не спугнуть. Переступил пару шагов к