Уютная, родная, сводная

хмуро, сидит, как с колом в заднице, Катеринка на его коленях, улыбается, щёки

толстые, и кудри чёрные - как есть одуванчик. - А кто это? - Марик подошёл, встал

рядом с Катей и протянул фотографию. - Папа, он умер, я ещё маленькая была... в

начальную школу ходила. - Папа? - Марк посмотрел ещё раз на мужика на черно-

белом старом снимке, он был ещё более светлый, чем мать Катерины, бровей не

видно, белёсые. - Родной? - Да, родной, - нахмурилась. - Давай не будем, он от

водки умер, дрался... не хочу вспоминать. - Ладно, - он отложил в сторону

фотографию. Папа... не надо знать генетику даже поверхностно, чтобы понять, что

у блондина и блондинки не мог появиться такой чернявый ребёнок, никак не мог...

хотя, какая разница? Папа и папа, - думал Марк, пока перебирал фотографии,

иногда задавая вопросы Катерине. Пока не замер. Просто дыхание спёрло, со всей

силы воздух влетел в лёгкие и там остановился болезненным комком. Он видел

такие же фотографии. Дома. Только в другом порядке, там не было Лопоушки. Отец

его был, совсем молодой, мама была - она тогда училась в медицинском училище,

там же, на дискотеке и познакомились, если верить семейной легенде. Человек

справа был, а Лопоушки не было. А здесь была. Лица те же, только есть и

фотографии с Лопоушкой. С его матерью, без, с отцом, с каким-то очкастым

парнем, ещё с какой-то девчонкой, снова Лопоушка с отцом, а он улыбается в

камеру, словно Эверест покорил, не меньше. А дальше ещё интересней...

Катеринка... ползунки в клетку, волосики торчат в разные стороны, Лопоушка, уже

немного старше, смотрит куда-то в сторону, и его отец. Его отец! Черноволосый,

кареглазый, как сам Марк, как Катерина... - Катя? - он кивнул на фотографии, не

находя слов.

   Катерина переминалась с ноги на ногу у кухонного стола, нарезая овощи на салат

ровными кубиками, быстро кинула взгляд. - Не знаю, кто это, первый раз вижу эти

фотографии, лицо знакомое какое-то... потом маму спрошу, - и отвлеклась на свои

дела, напевая что-то себе под нос. Слуха нет, а поёт. «Твою мать!» - всё, что успел

подумать, прежде чем собрать фотографии и запрыгнуть в машину, как есть, в

одной футболке, джинсах, только обувь и успел надеть. Его отец! Черноволосый,

кареглазый, как сам Марк, как и Катерина!!!

  Глава 10. Часть 1. Прошлое

 Ещё не закончилась осень, а первый снег плотно укрыл землю. Тяжёлый, сырой и

липкий, он влажно скрипел под ногами, собираясь кое-где, стараниями ребятишек,

в снеговики и крепости. Марк глянул на свет в окнах Милки и в раздражении

дёрнул себя за волосы. Домой ехать не хотелось. Там была Лопоушка, у неё

законный выходной на работе, она ходила туда-сюда, гремела посудой, гудела

пылесосом, поминутно заглядывала в комнату к Катерине, чтобы что-то спросить

или чем-то озадачить. Катеринка сидела, уткнувшись носом в учебник, и

старательно учила или делала вид, что учила. Марк же в это время маялся от того,

что не может пробраться в комнату Катеринки и зацеловать её. Когда дома не было

никого, или ночью, он буквально не выпускал из рук Катерину. Казалось, его руки

намертво приклеились к девушке, и максимум, который он мог себе позволить - это

двигать ладонями вдоль тела, а не отрываться от него. Катерина так же замирала,

позволяя себя целовать, а потом начинала отвечать. Щёки её становились

бордовыми, она смешно фыркала носом, так, что хотелось облизать эту сладкую

кнопку, что Марк и делал, а Катерина краснела ещё сильнее, смотря в возмущении

своими чернющими глазами. И к Милке не очень хотелось. Раздражала она в

последнее время Марка, сильно раздражала, пару раз они ругались, и он даже

хлопал дверью, но Милка зачем-то выбегала следом и умоляла остаться. Марк,

конечно, милостиво оставался, а вот раздражение не проходило. На неё, на Серёгу,

да и на себя. Плюнув на всё, в итоге Марк поднялся на четвёртый этаж

многоквартирного дома, где жила Милка, и открыл дверь своим ключом, который

давно был у него. Что Милка не одна, он понял сразу. Как? Он бы не смог ответить

- понял. И даже не расстроился, просто прошёл в комнату, откуда доносились звуки,

и с интересом смотрел на пыхтящего Серёгу над распластанным розовым телом

Милки. В порнухе секс смотрится отлично, когда сам принимаешь участие - тоже, а

вот со стороны - это то ещё зрелище. Марк не знал, смеяться ему или рыдать.

Серёга пыхтел, как паровозик из Ромашково, Милка сопела и кряхтела с такой

старательностью, словно сдавала нормы ГТО, а разобранный диван-книжка

жалобно попискивал и грозил развалиться на части прямо под потными телами. И

тут Милка перевела глаза на дверь и всё-таки увидела Марка, ознаменовав

анекдотичным: - Это не то, что ты думаешь! Марк схватился за живот от смеха,

спазмы скрутили такой силы, что он не мог вдохнуть, а потом выдохнуть.

«Вернулся муж из командировки» и бац - «это не то, что ты думаешь». Всё ещё

держась за бока, перегнувшись от смеха, он вылетел из квартиры и скатился вниз

по лестнице. Кажется, за ним, подтягивая штаны, бежал Серёга, Марк не стал

останавливаться и оглядываться, он ржал, словно обкурился хорошей дури.