Уха из золотой рыбки

Санузел нашелся тут же, я свернула влево, прошла еще метра два и уткнулась в дверь. На стук никто не отозвался. Я потянула на себя огромную ручку, оставшуюся тут, очевидно, еще от самых первых жильцов. Перед глазами открылась комната, большая, перегороженная шкафами. Очевидно, хозяева решили оборудовать для себя спальню. Мебель была старой, если не сказать, допотопной. Ветхий диван, прикрытый ковром, два кресла под цветными накидками и «стенка» болгарского производства, когда-то подобные стояли чуть ли не в каждой квартире. Внутри ниши виднелся телевизор, экран которого занавешивала салфетка.

– Есть тут живые? – крикнула я.

Из-за шкафа послышался скрип, потом слегка хриплый голос спросил:

– Кто пришел?

– Я.

В отгороженном отсеке вновь раздался треск, потом шарканье. Очевидно, хозяйка, встав с кровати, пошла к двери.

– Сколько раз говорить, – закашлялась она, – не толкайся сюда, не дам больше в долг, все равно пропьешь! Ты, Галя…

Не успев закончить фразу, она появилась передо мной и вскрикнула:

– Вы? Зачем? Кто вас послал?

Я постаралась справиться с изумлением. Передо мной стояла Инга Федоровна, экономка Малики Юсуповны. Только на этот раз вместо красивой одежды на ней был застиранный халат, а от аккуратной прически не осталось и следа.

Я первой пришла в себя и сурово спросила:

– Вы Кусакина?

– Да, – недоуменно кивнула Инга Федоровна, – а в чем дело? Как вы меня нашли? Откуда узнали адрес?

– Настя Кусакина вам кто?

Экономка глубоко вздохнула:

– Дочь.

– Она дома?

Инга Федоровна подняла на меня глаза:

– Нет.

– Когда вернется?

Экономка отступила назад:

– Что случилось?

Видя ее растерянность и даже некоторый страх, я бесцеремонно вошла в комнату, отодвинула от стола один из колченогих стульев и, плюхнувшись на него, нагло заявила:

– Вопросы тут задаю я.

– Вы кто? – продолжала пятиться Инга Федоровна.

– Майор милиции Дарья Васильева, ну-ка скажите, эти ключи принадлежат вашей дочери?

Инга Федоровна робко протянула руку к мишке, потом взяла ключницу и уставилась на нее. На лице экономки появился самый настоящий ужас.

– Откуда у вас это? – дрожащим голосом осведомилась она.

– Так ключница принадлежит Насте! – воскликнула я.

– Дочка потеряла связку давно, еще летом, – залепетала экономка, – я ее очень ругала, впрочем, подумала, будто она меня опять обманула, Настя…

Из глаз Инги Федоровны потоком хлынули слезы. Закрывая лицо руками, экономка добрела до дивана и рухнула на него. Я увидела на столе бутылку минеральной воды, налила боржоми в стоявшую рядом чашку и подала плачущей хозяйке:

– Выпейте и успокойтесь.

– Спасибо, – прошептала Инга Федоровна, беря трясущейся рукой кружку, – спасибо, спасибо.

Бормоча безостановочно слова благодарности, она опустошила емкость и уронила ее. Слабо звякнув, чашечка развалилась на две ровные половины, словно кто-то распилил ее по заказу.

Инга Федоровна поднесла к лицу сжатые кулаки и снова зарыдала, вернее, заскулила, как побитая собачка. У меня защемило сердце.

– Послушайте, не надо так убиваться из-за ерунды, посуда копеечная, вы легко купите ей замену.

Экономка всхлипнула и замолчала. Решив ковать железо, пока горячо, я резко спросила:

– И как часто ваша дочь берет без спроса «Мерседес» Малики Юсуповны?

Инга Федоровна покраснела, потом побелела, затем снова приняла оттенок переспелого помидора.

– Не понимаю, о чем вы говорите? Какой «Мерседес»?

– Кабриолет, красного цвета, – ухмыльнулась я. – Малика Юсуповна – человек увлекающийся, если встанет за мольберт, потом клещами не оттащить. Настя об этом великолепно знает, наверняка вы обсуждаете хозяйку. Вот ваша дочурка и придумала хитрость: Малика Юсуповна – за работу, а девушка с любовником – в машину. Думается, вы им помогали, выдали запасной комплект ключей с брелоком сигнализации. Малика Юсуповна очень обрадуется, когда узнает, что «Мерседес» без нее по улицам ездит!

Инга Федоровна тяжело вздохнула:

– Ладно, понятно. Только никаких ключей я никому не давала, сама она их взяла… У вас дети есть?

– Да.

– Сколько?

– Двое.

– И у меня столько же, – горько подхватила Инга Федоровна, – девочки: Ксения и Настя. Старшая нормальная, институт окончила, замуж вышла, живет сейчас в Петербурге, никаких проблем с ней не было. А Настасья…

Инга Федоровна замолчала, а потом грустно закон­чила:

– Не дай вам бог пережить то, что мне пришлось. Ведь до чего довела! Смерти я ей желала, а когда Настя погибла, то места найти не могла, убийцей себя считаю…

И она опять заплакала.

– Как Настя погибла? – Я вскочила на ноги.

– Машина ее сбила, – теребя бахрому пледа, лежащего на диване, прошептала Инга Федоровна.

– Давно? Когда это случилось?

Собеседница подняла опухшие, покрасневшие веки.

– Мне сообщили двадцать первого июля, а произошел наезд двадцатого, Настя ночь в овраге пролежала, на обочине Кольцевой дороги. Тот, кто ее сшиб, сбросил тело в кювет и уехал.

Я вновь опустилась на стул. Точь-в-точь такая же история произошла и с Асей, девушкой, напоившей Лику возле метро кока-колой.

– Вы не знаете, с кем она брала «Мерседес»? Кто сидел за рулем?

Инга Федоровна покачала головой:

– Нет.