Ухаживания за Августиной (ЛП)

Они невнятно пробормотали извинения, но я не расслышала их из-за грохота в ушах.

Мне не следовало приходить. Подумать только, я могла бы сейчас быть у тети и дяди, в чистом и уютном доме, в котором я выросла.

Я могла бы уйти, но идти двадцать минут, покрытый липкой выпивкой, было не слишком заманчиво. Уборная была моим лучшим вариантом, пока я не дошла до конца очереди, которая тянулась вдоль всего коридора. Чтобы пройти через это огромное столпотворение, потребуется целая вечность. Головы поворачивались, когда я проходила мимо, и шепот становился все громче, как гул басов.

Мягкая рука коснулась моего локтя, и голос прошептал мне на ухо: — Иди за мной.

Я подняла голову и увидела рядом с собой Риккарда. Его брови были озабоченно наморщены.

Он повел меня по мраморной лестнице в другой коридор, где вместо портретов возбужденные студенты прижимали друг друга к темным обоям. Никто из них не заметил, как мы прошли мимо, слишком увлеченные друг другом.

— Отойдите! — неожиданно скомандовал Риккард, и пара, как тараканы, метнулась в сторону, открывая дверь спальни.

У меня создалось впечатление грязной холостяцкой берлоги, прежде чем дверь захлопнулась за мной, заглушив шум вечеринки. Внезапная тишина отрезвила меня. Мы с Риккардом были одни. Одни в его спальне.

Я запаниковала. Риккард встретился со мной взглядом, в его глазах цвета виски были и вызов, и вопрос.

— Ты видела, кто пролил на тебя свой напиток?

Я покачала головой.

Он кивнул на соседнюю дверь.

— Ванная там. Пользуйся всем, что нужно.

Ванная комната была далеко не такой, как общая в моем общежитии. С клетчатой плиткой, ванной на когтистых ножках и пудрово-голубыми шторами, закрывающими окно, я как будто перенеслась в прошлое. Интереснее дизайна были только личные вещи, беспорядочно разбросанные по раковине.

Расческа, лосьон после бритья, зубная паста. Я провела пальцем по ним.

Я попыталась представить его здесь, через несколько минут после пробуждения, с всклокоченными со сна волосами и опущенными глазами. За мгновение до того, как он надевает свою харизматичную маску и выходит на улицу, чтобы исполнять обязанности короля Кампуса.

Он постучал в дверь, и я виновато опустила руку.

— Августина?

— Одну минутку.

— У меня есть для тебя рубашка.

Я посмотрела вниз на свой белый топ, который быстро становился бордовым. Я приоткрыла дверь, чтобы взять рубашку, и мое настроение улучшилось, когда я увидела, что Риккард делает драматическое усилие, чтобы отвести взгляд.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Моя рубашка была полностью испорчена, сок джунглей был так же эффективен в качестве красителя, как и для опьянения студентов колледжа. Я быстро вытерлась и переоделась в рубашку Риккарда. Она доходила мне до середины бедра и пахла им. Я уткнулась носом в ткань, глубоко вдыхая.

Риккард раскинулся на кровати, положив на колени подушку, и выглядел так же уютно, как и я чувствовала себя неловко. Его глаза следили за мной, вспыхивая признательностью.

Чтобы избежать его взгляда, я оглядела его комнату. Она соответствовала той же элегантной эстетике, что и весь остальной дом: обои темно-синего цвета в сочетании с темной мебелью и обшарпанным деревянным полом. Однако здесь было гораздо грязнее. Книги были сложены стопками на каждой доступной поверхности, за исключением верхней полки, которая была завалена моделями кораблей в бутылках. Обувь и учебники были разбросаны по полу, и я даже заметила рядом с мусорной корзиной несколько бумаг, помеченных большими красными надписями «100 %» рядом с его именем.

В комнате была только одна фотография. На ней были изображены Найлз Хоторн и гораздо более молодой Риккард, оба не улыбались, но выглядели достаточно приятно в своих костюмах. Они стояли бок о бок, как деловые партнеры. Позади них мерцала гигантская рождественская елка. Создающая прямой контраст с этой семьей.

Я провела рукой по корешкам некоторых книг, просматривая названия. Все корешки были потрепаны и изношены.

— Видишь знакомые названия? — спросил он внезапно.

Много знакомых. Но я коснулась своего любимого.

— Я живу в своих мечтах, ты это почувствовал. Другие люди тоже живут в мечтах, но не в собственных. Вот в чём разница.

— «Демиан», — сразу же сказал он. — Герман Гессе.

Я спрятала улыбку, продолжая бродить по комнате. Каждый сантиметр моей обнаженной кожи горел под его взглядом, но я не была готова смотреть на него. Пока не готова.

Я взяла в руки потрепанный экземпляр «Дома листьев» и стала листать страницы. Кто-то подчеркивал предложения и набрасывал мысли на полях, делая хаотичную структуру еще более беспорядочной. Несколько страниц были на волосок от того, чтобы выпасть.

— Ты читала? — спросил Риккард.

— Разве кто-нибудь может это читать?

Я услышала улыбку в его голосе, когда он сказал: — Как я понимаю, ты не интересуешься эргодической литературой¹⁰, как я понимаю.

— Я предпочитаю истории с четким началом, серединой и концом.

— Неужели?