Ухо, дыня, сто двадцать пять!

Счастье, что хозяйка всё ещё была занята разговором и ничего не видела. Белая гусыня, освобождённая из своей тюрьмы, проворно заковыляла в сторону, где кончался перрон маленькой станции, а Космаля, ни минуты не раздумывая, забрался на её место, свернулся калачиком и даже довольно удобно устроился на сене, которым было выстлано дно корзины.

«Только бы попасть в вагон! – думал он. – Потом я отсюда выберусь и найду другое место. Даже не обязательно удобное, лишь бы доехать до дому».

Его размышления прервало оживившееся движение на перроне. Женщина с мегафоном предложила всем сесть в вагоны и закрыть двери. Послышались поспешные шаги, потом кто-то сказал:

– Ну, до свидания, Малгожата! И корзина поднялась в воздух.

– А что ты там везёшь? – снова спросил голос, который только что прощался с Малгожатой.

– Гусыню везу, – ответила Малгожата. – Не пойму, что это она сейчас кажется мне лёгкой, а раньше, вроде, была тяжелее.

– Может, не покормила да не напоила её перед дорогой, вот она и голодная.

– Может быть, – согласилась Малгожата. – Так я сажусь. До свидания!

– До свидания!

Космаля почувствовал, что Малгожата влезает в вагон, потом идёт по проходу в поисках свободного места. Наконец она нашла то, что искала, так как вошла в купе и, спросив, свободно ли место, стала усаживаться.

– А корзину лучше поставьте на полку, – посоветовал кто-то из пассажиров.

– Только нет ли там чего-нибудь, что может разлиться и капать на голову? – забеспокоился женский голос.

– Нет, нет, – заверила Малгожата, – ничего не прольётся. Да я недалеко еду.

«Как это – недалеко? – хотел спросить Космаля, весьма обеспокоенный. – Значит, Малгожата не едет в город? В столицу?»

От огорчения он совсем забыл о том, что должен сидеть тихо, и жалобно заскулил.

– Что это?'- сразу забеспокоилась женщина, которая спрашивала, не будет ли капать. – Что это? Здесь собака? Ах, я боюсь, ещё укусит!

– Какая вы пугливая, – рассердился Космаля, – собачки боитесь. Такой маленькой хорошенькой собачки! – Он был и вправду возмущён. Что ж из того, что он пёс? Можно ли устраивать такой скандал из-за того, что пёс едет в купе? – Пёс тоже живое существо, уважаемая, – сказал он с горечью.

К счастью, свист паровоза и стук колёс заглушили его ворчание, а Малгожата и остальные пассажиры сумели как-то успокоить нервную дамочку. Они даже заглядывали под лавки, чтобы убедить её: никакой собаки тут нет.

А Космаля сидел в корзине и переживал: ведь вся история складывалась совсем не так, как ему хотелось. Поначалу он собирался выскочить из корзины, как только Малгожата залезет в вагон. Но как это сделать сейчас, когда корзина стоит на высокой полке?

«Может, выбраться и быстро спрыгнуть с полки, чтобы никто не понял, что произошло?» – думал он. Но при этом побаивался такого прыжка. Чтобы лучше представить себе, как всё это может получиться, он приподнял носом крышку и сразу понял: прыгать придётся прямо на колени нервной дамочке. Страшно подумать, что бы из этого получилось. Поэтому он сидел в корзине и горевал. А поскольку собаки умеют горевать только вслух, в купе снова раздалось жалобное:

– Ау-у-у-у! Ау-у-у-у!

– Что это? – так и подскочила нервная женщина. – Кто-то плачет?

– Может, в соседнем купе? – попробовал успокоить её какой-то железнодорожник, сидевший рядом с Малгожатой. – Не волнуйтесь. Наверно, ребёнок плачет.

– Или у кого-нибудь зуб болит, – предположила Малгожата.

– Тоже возможно, – согласился железнодорожник.

Поезд стал сбавлять ход.

– Какая это станция? – забеспокоившись, спросила Малгожата.

– Сейчас будет Весёлая Гура, – тут же откликнулся железнодорожник. – Минуты через две.

– О боже! Через две минуты? – Малгожата вскочила с места и схватила стоявшую на полке корзину. При этом она так резко дёрнула её, что Космаля сильно ударился носом о плетёную стенку. У него даже искры из глаз посыпались!

– Осторожнее! – рявкнул он. Но Малгожата ничего не слышала, так как в этот момент прощалась с попутчиками.

– До свидания, – говорила она, – я выхожу здесь, в Весёлой Гуре, сегодня тут базар. Хочу продать гусыню!

– Гусыню? – тихо охнул Космаля. – Так это же я! Ничего себе! Мало мне быть собакой, теперь отдувайся ещё и за гусыню! Ну уж нет!

Он совсем забыл, что сам забрался в корзину вместо гусыни, и теперь готов был выскочить из неё, не обращая внимания на изумление Малгожаты, к тому же он вспомнил, что ведь Малгожата выходит в Весёлой Гуре, а вовсе не едет в его родной город.

Это было самое ужасное!

Между тем поезд остановился, и Малгожата вылезла из вагона. Дежурный по станции и проводники кричали:

– Весёлая Гура! Просим садиться. Закрывайте двери!

– Вот именно! Мне тоже надо садиться и ехать дальше, – взвыл Космаля, заметавшись в корзине. Но, видно, шум, царивший на станции, совершенно заглушил его голос, только Малгожата, обеспокоенная движениями внутри корзины, сказала сладким голосом:

– Ну, ну, не дёргайся, гусочка! – и заперла крышку корзины на маленькую деревянную затычку. Теперь о бегстве не могло быть и речи.