Ухо, дыня, сто двадцать пять!

надежды и на всякий случай всегда носил с собой немного денег на покупку шара. А поскольку в пятом, шестом и, тем более, седьмом классе человек уже не должен интересоваться шарами, то надо пояснить, что шары, которые носил с собой Продавец Шаров, были уж очень необычные. Во-первых, большущие, а во-вторых, — удивительных цветов. Казалось, будто они внутри наполнены светом. В пасмурные осенние дни они были похожи на горящие разноцветные фонари.

Учитывая все эти необычайности, становится понятным, почему встреча с Продавцом Шаров стала делом чести не только для учеников пятого «В», но и шестого, и седьмого классов. Некоторые даже бились об заклад, что в конце концов, сумеют встретиться с этим таинственным человеком. В заклад шли самые красивые ножички, велосипедные камеры, авторучки, а один пятиклассник рискнул поспорить на ракетку для бадминтона. Правда, она была не совсем целая — четыре струны были порваны, — но ракетка есть ракетка.

Всё напрасно, Продавец Шаров оставался неуловим. Зато довольно часто можно было видеть возле школы небольшого жёлтого пёсика, таксу.

3. А теперь о вызывалке

Итак, разговор теперь пойдёт о вызывалке. Появилась она в школе неизвестно откуда.

Конечно, я имею в виду знаменитую по всей школе вызывалку, которую опять-таки неизвестно кто назвал: «Ухо, дыня, сто двадцать пять». Во всяком случае, началось с того, что в один прекрасный день во время большой перемены кто-то в коридоре крикнул: «Ухо!» — и тогда один из мальчишек, как будто из четвёртого «Б», схватился за ухо. Некоторые считали, что вызывалка пришла в школу номер семнадцать из школы номер тридцать два, что на улице

Весёлой, другие же говорили, будто это неправда. В общем, неважно, откуда она взялась, главное — она охватила всю школу номер семнадцать целиком. Охватила так стремительно, что уже на другой день после того, как мальчишка из четвёртого «Б» на окрик «ухо» схватил себя за левое ухо, вся школа за исключением учителей играла в неё яростно и неудержимо. Конечно, надо ещё пояснить, что вызывалка не ограничивалась словом «ухо»; вызывающий мог, например, крикнуть «дыня», и это, неизвестно почему, означало, что вызванный должен схватиться за нос, а если вызывающий добавлял ещё какое-нибудь число, ну, например, «десять», то это значило: вызванный должен тут же подскочить на одной ножке десять раз. Чтобы защититься от вызывалки, надо было держать поднятый вверх палец: это означало «чурики». Дошло до того, что многие, особенно девочки, всё время держали палец вверх, и это ужасно нервировало учительниц, не говоря уж о пани директоре школы. Но что было делать бедным девочкам, если на каждой перемене их подстерегала опасная вызывалка.

Когда эта игра только ещё появилась в школе, то и директор, и учителя не сомневались, что мода на неё скоро пройдёт и лучше всего просто не обращать внимания на странные фигуры, которые держатся за ухо, за нос или прыгают на одной ноге. В конце концов, это никому не вредило, только иногда выглядело глупо.

Пани Маковская, учительница географии, сказала даже: может, это и к лучшему — такая вызывалка, по крайней мере, вызванные не бегают по коридору как сумасшедшие и не кричат так пронзительно, что пухнут уши.

Да, да, она так и сказала, но довольно быстро изменила мнение и присоединилась к тем учителям, которые заявили, что вызывалка доведёт их до белой горячки. Руководство школы стало даже подумывать, не издать ли какой-нибудь приказ, запрещающий эту игру. Но, в конце концов, победило мнение пана Ковальского, воспитателя пятого «В».

— Запрещать вызывалку не стоит. Увидите, скоро она им сама надоест, — так сказал он на педсовете.

Однако предсказание пана Ковальского почему-то всё никак не исполнялось. Вызывалка всё ещё была модной, все в неё играли, у неё было много горячих сторонников. А самым большим сторонником был Космаля. Тот самый, из пятого «В». Стоило ему выскочить на перемене в коридор, как он тут же начинал искать жертву. Правда, все были настороже, но иногда попадались. Пани Маковская предполагала даже, что Космаля ночует не дома, а в школе и с раннего утра поджидает в конце коридора приходящих учеников, чтобы сразу же их вызвать. Но пани Маковская ошибалась. Космаля ночевал дома и при этом спал так крепко, что утром его трудно было разбудить. Наверно, поэтому он прибегал в школу в последнюю минуту перед звонком. А может, это происходило и потому, что до восьми ему надо было ещё кое-что сделать. Обычно он прятался на улице Хорошего Воспитания, в углублении стены, за которым был канцелярский магазин, и выскакивал самым неожиданным образом на третьеклассников и четвероклассников, чтобы заставить их прыгать на одной ножке. Потом он умирал со смеху, глядя, как бедняга быстро скакал в сторону школы, чтобы не опоздать. Хорошо, если в этот момент проходил кто-нибудь из учителей и малыш мог перестать прыгать. Расспросы старших не давали никакого результата. Никто не хотел жаловаться на Космалю, а то потом уж он сумел бы отыграться. Поэтому Космаля так себя и вёл.