Ухо, горло, нож. Монолог одной вагины

Я не утверждаю, что прочитала много книг. Не утверждаю. И не скажу, что читаю подряд все номера лизы, милы, глории, моей тайны, моей грусти, моей истории. Но я их читаю. И читаю любовные романы. Во всей этой дребедени траханье происходит в финале, после долгих страданий, сомнений, угрызений совести. «Угрызения» — вот прекрасное слово! В любовном романе жена главного героя настоящая гадина, а девушка, которая мечтает трахаться с главным героем, невинна. Гадина к концу книги погибает в автомобильной катастрофе, и это открывает невинной девушке дорогу к сердцу ёбаря. Да, а у ёбаря есть дочурка с волосиками бейбиблу, то есть белый детский, причем эта малышка с волосиками бейбиблу еще до смерти матери гораздо больше любила эту домашнюю помощницу, или няню, или компаньонку, кстати, слово «компаньонка» мне очень нравится; итак, она ее любила больше, чем свою мать-курву. Короче, курву хоронят, малышку укладывают в кроватку, компаньонка читает ей сказку про семерых козлят без волка, потому что ребенок только что потерял мать, какую-никакую, а все же мать, поэтому без волка, чтобы малышка от страха не обосралась, а потом эта домашняя помощница и ёбарь, которому принадлежит половина их городка и две мультинациональные компании, пьют перед камином драй шерри, он рюмочку, а она только одну каплю, потому что не только невинна, но еще и не пьет. Атмосфера скорби. Ведь они только что вернулись с похорон, пусть это были похороны курвы, но все-таки похороны, однако чувствуется, ну просто витает в воздухе, что когда скорбь уляжется, хоть скорбят они не из-за курвы, а просто неудобно перед людьми, жителями городка, так вот, когда скорбь уляжется, чувствуется, что эта парочка потрахается. Вот. Так это бывает в приложениях к глории, миле, регине, лизе…